Горький

Казалось бы, это был очень весомый груз на второй чаше весов. Но здесь-то и проявилась хитрость Сталина, которой Горький не разгадал. Сталин сделал так, что его борьба с «оппозицией» и выдавливание старых большевиков из властной верхушки послужили как раз в пользу возвращения Горького. Деспот легко карает, но и легко милует. В 1928 году, когда Горький первый раз приехал в СССР, Лев Каменев был восстановлен в партии. В 1932 году его снова исключили и отправили в ссылку, как в царское время. Но в 1933 году благодаря заступничеству Горького Каменева вернули в Москву и сделали директором издательства «Academia», созданного по желанию Горького.

Сталин был безупречен в исполнении просьб Горького. Он не называл, как Ильич, эти просьбы «пустяками» и «зряшной суетней». Неожиданные на первый взгляд взлеты и падения Томского, Бухарина, Радека объясняются именно хитрой сталинской игрой, в которую, как король в шахматах (самая слабая, но самая важная фигура), был втянут Горький. Сталин использовал его, а Горький думал, что обыгрывает Сталина.

Видный советский чиновник, один из создателей Союза писателей, автор термина «социалистический реализм» И. М. Гронский потом вспоминал: «Сталин делал вид, что соглашается с Горьким. Он вводил в заблуждение не только его, но и многих других людей, куда более опытных в политике, чем Алексей Максимович. По настоянию Горького Бухарин был назначен заведующим отделом научно-технической пропаганды ВСНХ СССР (затем главным редактором газеты „Известия“. — П. Б.), а Каменев — директором издательства „Академия“».

После смерти Горького обоих казнили.

Свой 60-летний юбилей в марте 1928 года Горький отмечал за границей. Его чествовали писатели всего мира. Поздравительные послания пришли от Стефана Цвейга, Лиона Фейхтвангера, Томаса и Генриха Маннов, Герберта Уэллса, Джона Голсуорси, Сельмы Лагерлёф, Шервуда Андерсона, Эптона Синклера и других.

И в это же время во многих городах и селах Советского Союза, точно по мановению волшебной палочки, открывались выставки, посвященные жизни и творчеству Горького, состоялись лекции и доклады, шли спектакли и концерты, посвященные юбилею «всенародно любимого писателя».

20 мая в Риме Горький, как уже писалось, встречается с Шаляпиным и безнадежно уговаривает его ехать в СССР. 26 мая в 6 часов вечера Горький поездом выезжает из Берлина в Москву. В 10 часов вечера 27 мая он сходит на перрон советской станции Негорелое, где для него уже организован митинг.

Горький вернулся. Но «условно».

Одним из главных условий соглашения между Горьким и Сталиным был беспрепятственный выезд в Европу и возможность жить в Сорренто зиму и осень. В 1930 году Горький даже не приезжал в СССР по состоянию здоровья. В 1931 году он «как бы» вернулся окончательно, но на том же условии. Сталин соблюдал условие до 1934 года, пока окончательно не понял, что использовать Горького в полной мере ему не удается. С другой стороны, Горький понял политику Сталина в отношении себя и «оппозиции». Отношения между ними натянулись. И тогда Горького «заперли» в СССР. Фактически посадили под домашний арест.

Конец Горького

О последних годах жизни Горького, о его роли в культуре и внутренней политике в СССР и, наконец, о его отношениях со Сталиным написано немало. Мы не найдем ни одной серьезной книги о Сталине, где так или иначе не присутствовало бы имя Горького. И наоборот: говорить о конце Горького вне его отношений со Сталиным невозможно.

Кончина Горького породила устойчивый слух о том, что он умер не естественной смертью, а был отравлен по приказу Сталина. Версий «отравлений» существовало множество: от некой бонбоньерки с конфетами, которую Сталин презентовал писателю и которая стала причиной его смерти, до последней на сегодняшний день версии, утверждающей, что Горького по заданию Сталина отравила возлюбленная писателя Мария Игнатьевна Будберг.

Версию с отравлением Горького одним из первых ввел в обиход революционер-эмигрант Б. И. Николаевский. Затем эта версия претерпевала различные изменения, но суть ее оставалась неизменной: Горький был опасен для Сталина, и Сталин поспешил его «убрать». Загадочные смерти Фрунзе, Кирова, Орджоникидзе, самоубийство жены Сталина Надежды Аллилуевой и вся атмосфера начала сталинского правления как будто говорят в пользу этой версии.

Но именно здесь следует быть предельно осторожным. Обстоятельства смерти любого великого русского писателя всегда представляются важнее обстоятельств его рождения, хотя бы в силу того, что «пасхальное» начало в православной культуре доминирует над «рождественским», о чем замечательно написал пушкинист В. С. Непомнящий. Случай с Горьким — не исключение.

Горький мог писать о России гневно и несправедливо, но он сам, как верно отметил после его смерти Шаляпин, имел один главный исток — «Волгу и ее стоны». Горький при всех сложных хитросплетениях его разума всегда был глубоко русским человеком и великим русским писателем. Отсюда и особое отношение к его смерти.