Горький Бирс

Кроме того, существуют не менее шокирующие рассказы, которые, тем не менее, по непонятным причинам игнорируются составителями сборников ужастиков, а именно: "Заявитель", "Человек и змея", "Дело Кутернотча". К этому же типу историй можно отнести "Завершающий смертельный удар", "Джордж Турстон", "Некий офицер" и "Убитый при Ресаке". Все эти рассказы представляют собой сатиру или насмешку над человеческими слабостями и ценностями. Другие мистические истории включают в себя самую разнообразную тематику: ликантропию, гипноз, телепатию, "мистические исчезновения" и многие другие. Некоторые из этих рассказов касаются "физического начала" ("Смерть Халфина Фрейзера", "Психологическое кораблекрушение", "Один из близнецов", "Часы Джона Бартена"). Некоторые являются сугубо лавкрафтовскими ("Проклятая вещь", "Вино в доме" и некоторые другие); рассказ "В доме старика Эккерта" и "Дом Спука" повествуют о перемещениях во времени и пространстве, что было позднее свойственно Лавкрафту и его последователям. Так рассказ "Мастер Махаона" повествует об ожившем, но непослушном роботе-автомате, по праву считается одним из самых удачных рассказов Бирса и является, возможно, единственным научно-фантастическим рассказом писателя. Идея разумности материи считалась просто смехотворной в те времена, не говоря уже об идее "восстания машины против своего создателя". Однако трудно избежать аналогий при сравнении этого играющего в шахматы робота с рассказом Э.По "Шахматный игрок Майзеля".

Существует также группа самых обычных рассказов-зарисовок, включающих в себя дюжину военных историй, две из которых - "Птица пересмешник" и "История благоразумия" показывают, что Бирс может быть поистине человечен и даже весьма симпатичен. С другой стороны в рассказе "История майора" наблюдается весьма юмористический взгляд Бирса. Существует пара необычных историй, которые с трудом вписываются в привычный канон Бирса: "Леди из Ред Хорса" и "Человек без носа" (ремесцент, от Обраинского "От руки до рта"). Две последние истории "Наследник Коркосы" и "Пастух Гаита" свидетельствуют только о фантазиях Бирса и представляю собой элементы, которые были позже развиты последователями, прежде всего Лавкрафтом, в так называемых мифах Ктулху.

Фантастические рассказы Бирса характеризуются остротой, неожиданными поворотами сюжета и дотошностью в деталях. Исследователь творчества Бирса Хопкинс отмечал, что большое количество его историй ужасов не превышает трех тысячи слов, а некоторые из них не превышают даже тысячи слов. Бирс сам неоднократно повторял, что для того, чтобы рассказ получился удачным, каждое слово должно работать за четыре. Подобная манерная краткость возможно и характерна для журналистов, но Бирс никогда не являлся репортером, получающим плату за каждое написанное слово. Фабула является основным каркасом каждой истории, что приводит практически к полному пренебрежению атмосферой повествования, за исключением двух басен. В этом Бирс очень контрастирует с такими признанными мастерами ужаса как По, Лавкрафт и Кларк Эштон Смит. Американские литературоведы отмечают, что Бирс следует По в большинстве своих историй, но он менее литературен и более наблюдателен. Это действительно так, если сравнивать сложность синтаксических конструкций По в сравнении со сложностью деталей, которая так лаконично представлена Бирсом в его рассказе "Происшествие на мосту Соловьиный ручей". Менкен, один из самых известных и авторитетных исследователей творчества писателя, отмечал, что Бирс обладает чрезвычайно лаконичным и пружинистым стилем и, что его боязнь риторики часто приводит к тому, что текст становится безжизненным.

Как и Э.По ("Повесть об Артуре Гордоне" 1838) Амброз Бирс попробовал свои силы в большой "форме", литературно обработав повесть своего немецкого современника Рихарда Фосса. Однако эта "проба пера" - "Монах и дочка палача (1891), по мнению критиков, оказалась довольно слаба и монотонна и, как у По, не дотягивает до его лучших вещей. И здесь дело не только в том, что и По и Бирс были признанными мастерами малой прозы -новеллистами и не могли писать большие "вещи", сколько в особенностях их художественного мировосприятия. Бирса человек интересует в момент излома, в самый страшный момент, "момент истины", от которого зависит его жизнь, когда срывается покров наносных общественных ценностей и обнажается сама сущность человека. Бирс как хирург скальпелем вскрывает сокровенные тайны человеческой души, обнажая те страхи и мании, о которые принято умалчивать и которые проявляются только в момент балансирования на гране жизни и смерти. А любая повесть или роман предполагает постепенное, развернутое повествование о жизни и развитии личности главного героя (героев) в кризисный, нестандартный период, его самосовершенствование через преодоление тех или иных трудностей. Ни Бирса, ни По это не интересовало.