Горький лимонад

— Ты ведешь себя, как пошлячка, — говорю ей.

— А ты ведешь себя, как принцесса, — отвечает она мне.

Мы с Кэли не ругаемся. Думаю, что у нас фактически даже не было повода, но мы просто препираемся, как сестры. Мы настолько близки, насколько и рознимся, как и бывает у сестер.

— Я только закажу такси. Машина будет здесь через десять минут. Сейчас пойди и воспользуйся уборной, чтобы не ныть по дороге домой.

Она так груба и так права. Я захочу писать через секунду после того, как мы сядем в автомобиль.

— Хорошо, но не потому, что ты сказала мне, а потому, что мне нужно воспользоваться дамской комнатой, — говорю я ей.

— Кажется, она трезвеет, — говорит Кэли Джегзу, когда я шагаю к уборной.

Как это понимать?

— Она в порядке, — говорит ей Джегз.

— Ты так говоришь только потому, что тебе перепадет сегодня. Ясно, — отвечает ему Кэли. — Саша не тот тип. Ты должен уже знать об этом.

Я сбавляю шаг на пути в уборную, пытаясь подслушать их разговор.

— Да, я не собираюсь причинить боль твоей девочке, Кэли.

— Ну что же, хорошо, потому что она — единственная семья, которая у меня осталась, и я сделаю больно любому, кто ее обидит. Ну… может, ты и не слышал о моих достижениях в этой области, но, поверь, будет плохо.

— Я не очень много знаю об этих достижениях, но ты замужем за Танго, и это означает, что у тебя есть как минимум одно, — я не могу видеть лица Джегза, но почти уверена, что он одарил Кэли одним из своих фирменных красноречивых подмигиваний.

Я, наконец-то, спотыкаясь, вхожу в уборную и хватаюсь за раковину в поисках поддержки, чувствуя, что она мне все еще нужна. Может, это просто каблуки лишают меня равновесия. Мое отражение в зеркале немного расплывчатое, но, глядя себе в глаза, я говорю, что вовсе не разочарована в сегодняшнем поведении. Ничего не могу с собой поделать — я чувствую себя… свободнее. Не знаю, есть ли в этом смысл, но думаю, что просто устала быть человеком, которым меня вынуждали быть.

Моя мама, например. Я не хочу быть, как она — убирать дом, пока муж изменяет ей с секретаршей. Это то, к чему я иду? Джун Кливер (прим. нарицательное, образцовая домохозяйка и мать) всего мира в наше время никому не нужны. Я не хочу быть такой.

Вернувшись из дамской комнаты, нахожу Кэли и Джегза все еще спорящими о чем- то. Кто знает, из-за чего на этот раз, но они замолкают, когда я приближаюсь.

— Все хорошо? — спрашивает меня Кэли.

— Ага.

Я следую за ними на улицу к автомобилю, ожидающему нас с включенными фарами. Джегз открывает заднюю дверь, и первой садится Кэли, затем я.

Машина маленькая, и внешняя сторона моего обнаженного бедра трется о рваные джинсы Джегза, которыми я восхищалась весь вечер. Есть что-то такое в мужчине в рваных джинсах. Это вроде как сексуально. Я сказала сексуально, ууффф.

Пытаюсь сесть поудобней, учитывая, что платье задирается, демонстрируя мою пятую точку, и последнее, чего я хочу — касаться попкой этого грязного сиденья. Ерзая, случайно пинаю ботинок Джегза и машинально опускаю взгляд туда, где я пнула его, хотя не думаю, что причинила большой вред. Господи Боже, его ноги в два раза больше моих, и вау, они просто огромные.

— Ты в порядке? — спрашивает он и кладет руку мне на колено. Прикосновение кончиков его пальцев к моей коже вынуждает меня сжать бедра. Каждый раз, когда он касается меня, я чувствую себя так, будто меня никто не касался прежде. Это возбуждает и захватывает, и он действует на мое тело так, как никто прежде не действовал.

— Да, — говорю я, затаив дыхание. — У тебя большие ноги, — выдаю я ему, вытягивая свои ноги в другую сторону.

— Что ж, тогда мне нет необходимости сообщать тебе, что говорят о мужчине большие ноги, ведь ты уже и так знаешь правду, — он делает акцент на каждом слове, как если бы мне было нужно внимательно вслушаться, чтобы уловить тонкий намек в его словах.

— Да, Джегз, это значит, что у тебя действительно чертовски большой рот, — говорит Кэли. — Можем ли мы добраться домой, не обсуждая каждые три секунды размер твоего члена? Это действительно помогло бы мне удержать выпивку там, где ей стоит быть. Прожигая отверстие в моем желудке.

— Как пожелаешь, Кэли. Я не буду говорить о размере и габаритах моего невероятного, многоопытного, реально огромного члена.

— Мы можем прекратить членкаться хоть на несколько минут? И, может, хоть ненадолго, перестанете спорить?

— Ты только что сказала «членкаться»? — спрашивает Кэли.

— Нет? Я сказала разговаривать.

— Нет, ты сказала «членкаться», — бубнит, возражая, Джегз. (Прим. В данном случае игра созвучных слов: cocking-talking)

— Вы двое сговорились, что ли? — противлюсь я.

— Ты сказала «член», — смеясь, заявляет Кэли.

Она смеется. Я не помню, когда последний раз она смеялась.

ГЛАВА 17

ДЖЕГЗ