Горький-политик

Искренность Горького, похоже, понравилась Богданову. Их отношения остались дружескими, и два товарища по партии продолжали регулярно общаться: их переписка с того момента до 1910 года насчитывает около сотни писем. По этим документам можно реконструировать этапы развития конфликта между Лениным и Богдановым, прояснить теоретические предпосылки их расхождений в понимании марксизма и оценить роль писателя в этом столкновении. Максим Горький после смерти стал образцом для всех советских писателей, и, чтобы подтвердить ложные представления о его верности ленинизму, советская историография совершенно исказила биографию Горького: значимость вклада писателя в полемику, завершившуюся открытием школы на Капри, принижалась, а его связь с Богдановым была названа кратковременным заблуждением, которое писатель вскоре осознал, благодаря вмешательству Ленина, вернувшего Горького на правильный путь. На самом деле события развивались по-другому: сближение Горького и Богданова было не результатом заблуждения, а глубоко прочувствованной потребностью. Оба политических деятеля разделяли одно и то же понимание марксизма и решительно выступали против централизации, которую насаждал в партии Ленин.

Интерес писателя к идеям Богданова был подготовлен чтением трудов Берви-Флеровского, одного из идеологов народничества, чьи работы высоко ценил Маркс. Берви-Флеровский утверждал, что жизнь человечества в новое время можно разделить на две эпохи: время господства религиозных представлений, религиозной нравственности и инстинктивных организаций и эпоха сознательного научного мировоззрения, научного понятия о нравственности и сознательных организаций[131]. Для первого периода характерны авторитаризм и подчинение, для второго – утверждение целостного научного мировоззрения. Кроме того, социолог, придерживающийся монистических и позитивистских взглядов, верил в необходимость создания атеистической религии братства. Многие идеи, высказанные Берви-Флеровским, как мы увидим, окажут существенное влияние на Максима Горького и привлекут его внимание к теориям Богданова и Луначарского.

Безграничное восхищение, которое писатель питал к двоим товарищам по партии, нашло свое отражение во многих документах. Так, в письме от 16 ноября 1907 г. он писал другу Абрамову:

«Дорогой Роман Петрович,

я ужасно рад, что статья Луначарского нравится вам и что вы так верно цените Богданова: на мой взгляд эти двое – красота и сила нашей партии […] Вообще он [Луначарский] и Богданов – мои кумиры, никогда еще я не был так увлечен людьми, как увлекают меня эти двое»[132].

С 1907 года Максим Горький активно участвовал во внутренней борьбе во фракции большевиков, в том числе и на философском фронте, о чем свидетельствует статья «Разрушение личности», предназначавшаяся, по замыслу автора, для «Пролетария». Однако, как сообщает Богданов в письме от 13 февраля 1908 года[133], после продолжительной дискуссии в редакции газеты Ленин отказал Горькому в публикации, обнаружив в статье признаки начавшегося перехода писателя на противную сторону.