Горький-политик

Но все закончилось иначе: Ленин направил всю свою энергию на борьбу против Богданова. Понимая, что разбирается в теоретических вопросах хуже своего противника, он переехал в Лондон и полностью погрузился в изучение современной философии, чтобы усвоить знания, необходимые для борьбы с эмпириомонизмом. Тем временем Богданов, заметив воинственный настрой своего противника, взялся за составление сборника статей «Очерки философии коллективизма», который был опубликован в первые месяцы 1909 года. Четверо авторов – Богданов, Горький, Луначарский и философ Базаров – обсуждали абсолютизацию марксизма, проводимую усилиями Плеханова и Ленина, и предлагали пересмотреть марксистскую доктрину в антиавторитаристском ключе, указывая на коллективизм как на новую идеологию будущего общества.

В эссе Горького «Разрушение личности», в котором рассматривается вырождение индивидуализма, нетрудно заметить влияние Богданова и, в первую очередь, идей, высказанных философом в «Собирании человека»[139]. Эссе, входившее сначала в цикл из трех статей, опубликованных в «Правде» в 1904 году, а затем напечатанное отдельным изданием в виде брошюры под названием «Новый мир», посвящено фрагментации и распаду личности в течение веков. «Собирание» же личности, по мнению автора, может состояться в обществе, основанном на коллективизме, которое должно быть построено путем развития высших форм организации. Богданов исходил из марксистского принципа, который рассматривает человека как исключительно социальное существо, и из положений философской антропологии, сформулированных Марксом в таких тогда еще не изданных работах, как «Немецкая идеология», «К критике политической экономии» и «Экономическо-философские рукописи» 1844 г. В этих трудах Маркс подчеркивал необходимость социализма как формации, которая основана на единении и должна положить конец раздробленности человеческой души, вызванной разделением труда между членами общества и усугубленной ростом специализации. Отмечая сходство некоторых концепций большевистского теоретика с идеями немецкого философа, многие русские историки утверждают, что «Богданов сумел предвосхитить работы Маркса, еще не изданные в начале XX века»[140]. На самом деле «связь Богданова с Марксом в немалой степени происходит через Нуаре»[141], малоизвестного ныне интеллектуала, который был близок «к марксистской критике капиталистической общественно-экономической формации, низводящей рабочих до положения машин, углубляя разделение труда и заставляя их выполнять повторяющуюся и монотонную работу»[142].

Деятели социалистического движения очень ценили лингвистические труды Нуаре (1829–1889): его тексты были переведены на русский и послужили для разработки оригинальных политических теорий. Его работа «Der Ursprung der Sprache» («Происхождение языка») была очень популярна в начале XX века, ее цитировали самые выдающиеся лидеры российской социал-демократии, от Плеханова до Бухарина. Именно обратившись к текстам Нуаре, который приписывал возникновение языка коллективному творчеству, Богданов и Горький нашли теоретическое обоснование коллективизма. По мнению Нуаре, каждое слово обозначает акт труда, к которому относится, и является общим для всех членов коллектива:

«Язык – продукт объединения, чувства общности, которое развилось, усилилось и наконец привело к усовершенствованию общей жизни; […] “вещь”, которая фиксируется языком как объект человеческой деятельности, впоследствии ведет к появлению нового типа абстрактного мышления и всегда, с необходимостью коренится в коллективном труде, направленном на изменение окружающей природы»[143].

Кроме того, Нуаре был убежден, что только через высшие формы организации различные группы людей смогут и должны будут восстановить изначальную общность всего человечества.

Отталкиваясь от богдановского переосмысления этих идей, Горький рассматривал историю человечества и выделял этапы вырождения индивидуализма, начавшегося, когда «личность, выделенная коллективом, встала впереди него, в стороне от него […], сознала себя, как новую творческую силу, независимую от духовных сил коллектива. Этот момент является началом расцвета личности, а это ее новое самосознание – началом драмы индивидуализма[…]»[144].По мнению писателя, искусство достигало своего наивысшего расцвета, когда художник выражал в своем творчестве коллективные ценности.

«Величие и красота искусства прерафаэлитов объясняется физической и духовной близостью артиста с народом; художники наших дней легко могли бы убедиться в этом, попробовав идти путями Гирландайо, Донателло, Брунеллески и всех деятелей этой эпохи, в которой […] артист был любимцем народной массы, а не лакеем мецената»[145].