Горький-политик

Пока Богданов вместе с Горьким и Луначарским занимался организацией партийной школы на Капри, искал поддержку и финансовые средства, работал над проектом энциклопедии для русских трудящихся, Ленин, со своей стороны, был занят написанием «Материализма и эмпириокритицизма», в котором выступал против Богданова и всех, кто поддерживал идеи Маха и Авенариуса. Полемический пыл Ленина пощадил только Максима Горького, который мог оказаться полезен делу партии.

Публикация книги задерживалась, в том числе и из-за противодействия писателя, который через свои многочисленные связи среди книгоиздателей всеми силами старался помешать ее выходу. В письме, отправленном в ноябре 1908 г. издателю Пятницкому, к которому Ленин обратился за публикацией своего антибогдановского памфлета, Горький объясняет свои действия следующим образом:

«Относительно издания книги Ленина: я против этого, потому что знаю автора. Это великая умница, чудесный человек, но он боец, и рыцарский поступок [с нашей стороны] его насмешит. Издай «Знание» эту книгу, он скажет: дурачки, – и дурачками этими будут Богданов, я, Базаров, Луначарский»[153].

В своей книге Ленин «свалил все в одну кучу», разработав метод полемики, который найдет широчайшее применение в годы сталинизма: он смешал в одном тексте политические, философские, культурные расхождения, уподобил богдановский эмпириомонизм богостроительству – теории, которую, как мы увидим далее, разделяли Луначарский и Горький, в то время как Богданов выступал против нее. Хлесткими фразами Ленин исказил сущность богдановских идей.

Философия, которая, как Ленин с Богдановым договорились во время своих первых встреч в Швейцарии, должна была оставаться нейтральной территорией, стала с этого момента главным полем битвы[154]. Однако причины, по которым Ленин решил превратить Богданова в «еретика», отступившего от марксизма, следует, как нам кажется, искать вне сферы философии, хотя по этому поводу историки высказывают разные оценки: одни связывают возникновение разногласий исключительно с тактико-политическими соображениями[155]; другие считают, что источником конфликта стали финансовые вопросы[156], связанные с использованием средств, полученных от экспроприаций; третьи все же отмечают ключевую роль философии[157]. Истинной причиной, заставившей Ленина развернуть такую жесткую кампанию против товарища по партии, было, вероятно, осознание опасности, которую представляли для него лично идеи Богданова, найди они поддержку в большевистской фракции, хотя, разумеется, нельзя не отметить и фундаментальные расхождения философского плана. Мы не станем углубляться в гносеологический анализ позиций двух лидеров (этот вопрос требует отдельного рассмотрения) и ограничимся изложением глубоких и непримиримых теоретических разногласий в понимании марксизма.

Крайний догматизм и ортодоксальность, использование жестких и неприглядных методов (в данном случае, впрочем, исключительно словесных) являлись характерными чертами ленинского мировоззрения, которые впоследствии достигли своего расцвета в сложной идеологической системе сталинизма. Исходя из этого, нетрудно понять, что критическая и антидогматическая позиция Богданова по отношению к марксизму была неприемлема для Ленина[158], потому что она отрицала все его теоретические построения. Для Богданова сама марксистская интерпретация действительности было лишь одним из этапов развития философской мысли; его понимание практической философии, основанное на «11 тезисах о Фейербахе» – «работе, редко цитировавшейся Лениным»[159] – предлагало новое видение человеческой природы, которая неизбежно меняется в ходе исторического развития и никогда не поддается абстрактным обобщениям.

В трудах Маркса, по мнению большевистского деятеля, заключено подспудное осуждение «трансцендентального» понимания человеческой природы, поскольку «общество растет, меняется, развивается. Многие вещи, важные для нас, не были таковыми для наших предков, вообще не существовали для них»[160]. Таким образом, историзм оказывается не всеобъемлющей философией, как для Ленина, а гибким инструментом анализа исторического процесса… По мнению Богданова, такое прочтение марксизма было не новшеством в теоретическом плане, не искажением идей немецкого философа, а точной интерпретацией практической философии, которая видит свой единственный смысл в постоянном изменении.