Горький принц (ЛП)

Он медленно встал, как будто у него не было никаких забот в этом мире, и неторопливо направился ко мне. Я была готова взорваться и преподать ему урок, на который у Хироши так и не нашлось времени, за исключением того, что это только отсрочило бы наш отъезд.

“Ты собираешься продолжать стоять там, как статуя, и свирепо смотреть на меня?” Данте небрежно заметил. “Или мы спешим на помощь?”

Я сделала глубокий вдох и выпустила его, собрав последние остатки терпения.

“Может быть, я посажу тебя в камеру к Фениксу”, - небрежно предложил я. — У меня есть смутное подозрение, что она надрала бы тебе задницу до полусмерти.

Это заставило его замолчать на время нашей поездки в Сен-Тропе.

39

РЕЙНА

Я

за всю свою жизнь у меня никогда не было проблем с законом. И все же сейчас, когда я приближался к официальному совершеннолетию, я провел ночь в тюрьме. Это было не очень хорошее начало.

Хотя, в свою защиту скажу, что не я это начинал. На самом деле не я. День шел так хорошо. Мы часами лежали на пляже, потягивая красивые розовые напитки. Затем время от времени мы окунались в воду и повторяли процесс. Когда ближе к вечеру заиграла музыка, мы начали танцевать.

Рэйвен подружилась с ди-джеем и убедила его сыграть классику. Песня Миранды Ламберт и Кэрри Андервуд “Somethin’ Bad” гремела из динамиков над пляжем в Сен-Тропе. Эта песня была нашей любимой. Французская публика заворчала. Мы смеялись, подпевая губам, танцевали ту-степ, как девушки-ковбои, а затем перешли к каким-то линейным танцам, совершенно сбиваясь с ритма.

Все пошло наперекосяк, когда парень схватил Феникс за задницу и притянул к себе, чтобы помять ее. Она продолжала отталкивать его, но этот придурок отказывался понимать смысл сказанного.

Поэтому я ударил его по лицу.

Когда он обратил свое внимание на меня, вмешались наши друзья. Рейвен потеряла самообладание, и начался настоящий ад. Это напомнило мне драку ковбоев в баре, которую я видел на Йеллоустоуне, только без ковбоев.

И вот так мы оказались во французской тюрьме.

“ Прости, Рейна. Это было двадцать первое извинение Рейвен. Я их пересчитала. Она не виновата. Парень все начал. Мы только что покончили с этим.

“Не стоит”, - устало сказала я ей, ущипнув себя за переносицу. На мне не было ничего, кроме купальника, так как пляжный патруль отказался позволить нам взять нашу одежду. По моей коже побежали мурашки, и я задрожала. Гребаный французский пляжный патруль. Они, вероятно, хотели пялиться на нас и мучить, поскольку мы вели себя как американские сучки. “Надеюсь, ты сломала ему нос”.

Девочки что-то пробормотали в знак согласия, и я сильнее прижалась к Феникс, надеясь впитать в себя немного ее тепла.

“Мы хотели, чтобы у вас был хороший день”, - подписал Феникс.

“Это было вкусно”. Условно говоря. “Мы съели тонны мороженого. И напитки”.

Хотя сейчас, после нескольких часов сидения в камере предварительного заключения, я пожалел, что у нас не хватило здравого смысла хотя бы съесть что-нибудь твердое. Меня охватило беспокойство. Мне нужно было позвонить бабушке, но по какой-то причине нам еще не предоставили бесплатный звонок.

“ Как ты думаешь, нам позвонят? — Спросил я.

Мы все переглянулись, ничего не понимая, поскольку нас никогда раньше не арестовывали. “ Возможно, ” пробормотала Афина. “Я не уверен, что они позволят нам забрать деньги в другую страну”.

Дверь тюремной камеры скользнула в сторону, и появилась женщина-полицейский. Черт, она выглядела такой уютной и теплой под всей своей одеждой, пока мы здесь отмораживали свои задницы.

— Следуйте за мной, — объявила она с сильным французским акцентом.

Мое сердце стучало у меня в ушах, когда я вышел из камеры, мои босые ноги замерзли на бетоне. Моя сестра и друзья шли прямо за мной, и я задавался вопросом, были ли они моим прикрытием, или я был их жертвенным агнцем. Я не мог точно решить.

Тяжелыми шагами мы последовали за полицейским по коридору. Свист и насмешки отражались от стен и эхом разносились по коридору. Если в моей жизни когда-нибудь и был какой-то провал, то только этот.

Я бросила взгляд через плечо, отметив тот же ужас на лицах моей сестры и друзей. Мы не были уверены, к чему это нас приведет, и я ненавидела страх, пробирающийся под мою кожу.

Я обхватила себя руками за талию, как раз в тот момент, когда полицейский подошел к развилке в конце коридора.

“ Можно мне загадать желание на день рождения? Прохрипела я, убирая локоны с лица. “Я хочу вступить во взрослую жизнь свободной женщиной”.

Женщина-полицейский бросила на меня холодный взгляд, ясно говоря, что я не получу от нее пощады. Мои щеки вспыхнули от разочарования и унижения. Хуже всего было то, что нам некого было винить, кроме самих себя.

Я тяжело вздохнул, когда она повернула направо.

Дверь открылась, и я вошел в приемную. Амон и его брат ждали у выхода, их лица были мрачными, и напряжение сошло с них.

Амон пересек комнату тремя большими шагами и обхватил ладонями мои щеки. Беспокойство вспыхнуло в его глазах, когда он оглядел меня. “С тобой все в порядке?”