Горький привкус победы

Улыбка ей шла. И Афанасьев почувствовал, что его тянет к этой куколке, истосковавшейся наверняка по мужским ласкам. Но форсировать события не решился.

— Ну что? Доверяете мне?

Она кивнула. Вадим Иванович едва взглянул в сторону барной стойки, как Софико, внимательно наблюдавшая за всеми посетителями, возникла рядом.

— Выбрали?

— Ты что-то говорила про хинкали. Сколько штук в порции?

— Пять, дарагой. Ты жэ знаиш: у мэна малэньких порций нэ бываит.

— Тогда так. Хачапури не маленький, а средний. На двоих. Сациви с баклажанами. Одну порцию хинкали — пополам разложи: мне три, даме — два. Кувшин вина домашнего.

— Соус?

— Ткемали.

— Харашо! — И Софико испарилась, тая улыбку под крючковатым носом.

Под сытную острую закуску, от которой горело во рту, кувшина вина оказалось мало. Сотрапезники познакомились и болтали как старые приятели, рассказывая забавные случаи из жизни и жалуясь на непонимание в семьях. Теперь их колени касались друг друга не случайно. В итоге случилось то, к чему дело и шло. После ужина Афанасьев принял приглашение новой знакомой Ольги взглянуть на ее скромную «холостяцкую берлогу».

Очнулся утром в сквере, что у Пречистенской набережной. Весь в траве и листьях, без денег и документов. Голову крутило так, что несколько раз упал, пока выбрался к Всехсвятскому переулку. А там его — тепленького — и подобрал милицейский патруль. Отвезли в вытрезвитель…

Когда майор пришел к начальству оправдываться, Соколовский выложил на стол пакет, который якобы пришел в его адрес анонимно. Два десятка фотографий. Во всех позах, что называется…

В общем, из органов его выперли пинком под зад. С треском. Обвинив в пьянстве и моральном разложении. Припомнили и его армейское личное дело. Подвели, так сказать, доказательную базу. Вадим Афанасьев оказался на улице с «волчьим билетом».

Поначалу он даже не осознал, что произошло. И даже попытался разыскать Ольгу. Он не был на нее в обиде, скорее восхищался ею. Работу она сделала — комар носа не подточит. Такую бы да ему в агенты!..

Но там, на Ленивке, всего-то четыре дома, а он так и не смог отыскать ту отремонтированную квартиру, куда его приводила случайная знакомая. Обратился к друзьям, попросил выяснить, по картотеке пробить, в архивах порыться. Но половина приятелей после изгнания Вадима от него отвернулась. Остальные просто не знали…

Промыкавшись два месяца без дела, Афанасьев наконец сообразил, что этому периоду жизни настал конец и надо снова как-то устраиваться.

Жена Вадима Афанасьева работала комендантом института, который возглавлял тогда академик Шаров-младший. Его отец к тому времени отошел от активной педагогической деятельности, решил заняться исключительно научными изысканиями и возглавил когда-то им же созданный Центр, занимающийся сейсмологией, в котором также хранились сведения обо всех обнаруженных перспективных месторождениях полезных ископаемых на территории страны. Василий Павлович фактически принял из рук своего отца бразды правления институтом.

Однажды академик, заглянув в кабинет неприметной, обычно всегда невозмутимой и ровной со всеми — будь ты уборщицей или президентом — комендантши, застал ее плачущей. Успокоив женщину, он вызвал Афанасьеву на доверительный разговор и узнал о ее семейных проблемах. Василий Павлович пожалел супругов и пристроил Вадима в постоянно действующую геологическую экспедицию, где тот стал получать большие по тем временам деньги…

Для Вадима Ивановича то было благодатное время. И хотя геология в целом, как и прочие отрасли народного хозяйства страны, находилась в загоне, у экспедиций Губкинского университета проблем с финансированием не было. Будучи мужиком ответственным, неглупым и обладая приличными организаторскими способностями, Афанасьев и на новом поприще сумел себя зарекомендовать. За несколько лет он значительно вырос, пройдя путь от простого рабочего до начальника геологической партии. Экстерном сдал экзамены по нынешней своей профильной специальности и получил таким образом свое третье высшее образование. Числился у руководства на хорошем счету. И свои командировки тоже очень любил. Ведь по сути он так и остался непоседой, тем же юным, жадным до впечатлений лейтенантом, бродившим некогда по улан-баторским монастырям…

В основном приходилось ездить по нефтегазовым вопросам. Но доводилось также заниматься минералами, водой, да мало ли чем? Геология — отрасль «широкого профиля». Ему, к примеру, довелось побывать на единственном в мире месторождении чароита. Это месторождение уникально. Оно находится на границе Читинской области, Бурятии и Якутии. Называется Сиреневый камень. Залежи чароита открывали здесь два раза: первый — в тридцатых годах, когда это в общем-то никому не было нужно, поделками никто не занимался. Второй раз, кажется, в середине восьмидесятых.