Горький шоколад

— Восемьсот пятьдесят, — скрепя сердце, уступил «папаша».

— Шестьсот — и я заберу ее через двадцать часов.

— Восемьсот — и через десять, — выставил свои условия тот.

— Я сейчас на другом конце мира, «папочка», — хмыкнул Макс. — Семьсот, двадцать часов — и мы скрепим сделку рукопожатием и взаимными обещаниями сделать вид, будто этой встречи никогда не было.

— Хрен с тобой, — после затяжной заминки, наконец, сдался «папаша». — И не вздумай меня на*бать!

— Это не в моих интересах. Предпочитаю быть единственным покупателем на этом аукционе. Время и место?

— Не так быстро, приятель. Будь на связи и готовь бабки: семьсот тысяч зелени мелкими купюрами.

Макс нажал отбой и первым делом позвонил своему личному секретарю, чтобы та подготовила все к отлету через час. Следующим был звонок Нику, чтобы ввести его в курс дела.

— Я не хочу привлекать полицию, — сразу и четко обозначил Макс.

— Понял. Я пробью номер и имя, подтяну ребят.

— Понятия не имею, где будет встреча, но он не хренов наркобарон и наверняка знает о шантаже только из фильмов или от таких же дружков-идиотов.

— Не волнуйтесь, мистер Ван Дорт, мы достанем сукиного сына и на выбритых яйцах Папы Римского.

Перелет, как всегда, дался нелегко. И на этот раз к обычному чувству тревоги, которое ютилось в нем всякий раз, когда самолет набирал высоту, добавилось неприятное с детства чувство беспомощности и неспособности как-то изменить ситуацию, переломить правила игры с пользой для себя. Макс считал, что давно избавился от этого чувства. Он успешный бизнесмен, который привык все держать под контролем.

Но вот контроль ускользнул.

Габриэль где-то там, избитая ровно до той степени, чтобы представлять коммерческий интерес и при этом не оказывать сопротивления. Макс хотел верить — она прислушалась к его совету не провоцировать новые обои, но что-то подсказывало, что она явно не из тех, кто способен отключить эмоции. Наверняка огрызается, как перепуганный, загнанный в угол зверек, которому только и остается, что храбриться в бессмысленной надежде испугать превосходящего по силе противника.

Будь оно все неладно! И угораздило же его.

А с другой стороны… Если на секунду отбросить в сторону ублюдка Айзека, то неожиданно крутой вираж, который сделало его порядком наскучившее размеренное существование после появления Габриэль, заставил его вспомнить давно позабытый вкус… жизни?

Макс нахмурился, прикрыл глаза.

Странные мысли у миллионера. Любой другой покрутил бы у виска — и был бы по-своему прав.

«С жиру бесится, не знает, чем или кем себя занять».

И вот на горизонте появляется она — девчонка, делающая в по жизни первые шаги. Кто она для него? Увлечение? Игрушка? Способ на время вынырнуть из привычной атмосферы? Или нечто большее? Гораздо большее…

«Я должен вытащить Габриэль. А потом, когда она будет в безопасности, подумать о том, что за ерунда творится в моей собственной жизни».

[1] Desert Eagle — (рус. «Пустынный орёл») — самозарядный пистолет крупного калибра (до 12,7 мм). Позиционируется как охотничье оружие и оpужие для самозащиты от диких зверей и преступных посягательств (википедия)

[2] Гарлем (англ. Harlem) — район в северной части нью-йоркского округа Манхэттен, известный как район проживания афроамериканцев (википедия)

В аэропорту его уже встречали. Ник, как всегда в идеально сидящем костюме и с блестящей лысиной. Он проводил Макса в ожидающую машину, по дороге быстро обрисовав ситуацию.

Тот номер телефона, с которого некто звонил в Токио, действительно принадлежал отцу Габриэль — Айзеку Кромби. Последний раз им воспользовались как раз прошлой ночью, звонок шел из района Бронкса.

— У него там есть друзья? — спросил Макс.

— Таких данных нет, — мотнул головой Ник. — Насколько я могу судить, Кромби человек довольно замкнутый, нелюдимый. У него нет не то что друзей, но даже знакомых можно пересчитать по пальцам. Такие же завсегдатаи баров — без серьезного уголовного прошлого и связей.

— Похоже, его сильно прижали.

— Да. Мне не известна точная сумма его долга, но она велика. Кромби проигрался по-крупному. А потом еще дважды или трижды брал в долг, пытаясь покрыть проигрыш. В конце концов, кто-то перекупил все его долги и пришел требовать свое. После этого Кромби провел в больнице пять дней, затем сбежал оттуда, но дома уже не появлялся.

— Откуда он узнал про Габриэль? Я думал, она не сказала ему о поездке в Нью-Йорк.

— Полагаю… — Ник запнулся, пожевал губами. — Мистер Ван Дорт, ему об этом рассказала Маргарита.

— Что? А, проклятье! — Макс даже остановился от неожиданности.

— Она звонила ему на мобильный за шесть часов до того, как Кромби купил билет до Нью Йорка.

— Марго-Марго, ну, как так?

Вот что значит обиженная женщина. В особенности молодая, привыкшая поступать, как считает нужным, и получать, что хочет. Он должен был предусмотреть нечто подобное с ее стороны. Не должен был так накалять их отношения. В конце концов, именно он старший — и именно на нем лежит вся ответственность.