Горький вкус предательства (СИ)

– Алиса, присядь, пожалуйста, – указывает он на диван.

– Мне здесь удобнее, – упрямо обнимаю Принца.

– Хорошо, – терпеливо вздыхает Марк Адамович. – Твой друг, – кивает он на Игната, – рассказал кое-что о тебе. Хотя и без этого мне было понятно, что ты в опасности.

– Да уж. Только я не знаю, где мне опаснее, у вас или у человека, который решил сделать меня своей игрушкой.

– Здесь ты в безопасности, – говорит он убеждённо. – Я знаю, что напугал тебя, я прошу за это прощения. Просто тогда был сложный для меня день, – сжимает переносицу, закрывая глаза. Голос его становится тише и печальнее. – Это была годовщина гибели Элизабет. Я вообще-то не пью, но в тот день позволил себе лишнего. И да, ты разозлила меня, потому что зашла в комнату моей погибшей жены. Ты права, если считаешь меня немного помешанным на прошлом. Я поклялся сохранить память об Элизабет до конца жизни. В её комнате всё осталось так, как в последний день её жизни. А ты нарушила этот порядок.

– Простите, я тоже не хотела этого. И да, вы меня напугали. И сейчас мне не менее страшно. Что вам от меня нужно?

– Я хочу помочь тебе.

– Почему?

– Это просто, ты правда похожа на Элизабет. И нет, не переживай, что я начну питать к тебе влечение как к женщине. Ты вызываешь во мне совсем другие чувства. Я, как и поклялся, останусь верен своей жене. Ты годишься мне в дочери и напоминаешь о другом. Элизабет, когда умерла, унесла с собой и жизнь нашей нерожденной дочери. Сейчас ей было бы примерно столько же, сколько тебе сейчас, – горечь сквозит в его словах. – Так что я хочу помочь тебе в память о моей нерожденной малышке.

– Это всё печально, конечно, но…, – пытаюсь я переварить его слова.

– Ты всё ещё боишься меня. Чтобы тебе было спокойнее, я предложил твоему другу пожить здесь тоже. Пока всё не наладится немного. Здесь тебя никто не найдёт, а даже если найдёт, я смогу тебя защитить.

– Я…

– Не говори ничего прямо сейчас. Отдохни, подумай. Твоя комната тебя ждёт. Игнат поживёт пока в соседней. И да, ты больше не пленница, но не выходи никуда, пожалуйста. Если у тебя есть вопросы, я готов ответить на них. Но думаю, это следует сделать позже.

– Игнат, ты правда останешься здесь со мной? – смотрю с надеждой на друга.

– Правда. Пойдём, нам нужно о многом поговорить.

Захожу в отведённую мне комнату. Здесь ничего не поменялось. Только на постели стоят несколько бумажных пакетов. Заглядываю внутрь – вещи. Спортивный костюм, джинсы, пара футболок.

Господи, ощущаю себя настоящей оборванкой. Конечно, надо было всё же забрать свои вещи из дома родителей. Но тогда я точно была не в состоянии, а потом… А том тоже.

С тоской выглядываю в окно. Наш двор пустой и безжизненный. В груди болезненно вздрагивает и начинает пульсировать. На глаза опять просятся слёзы. Господи, сколько можно реветь, Алиса? Хватит!

Раздается легкий стук, открывается дверь. Оглядываюсь – Игнат.

– Можно?

– Входи, конечно.

Он становится за моей спиной, тоже смотрит в окно.

– Забавно, – невесело усмехается, понимая, какой вид открывается из окна.

– Не то слово.

– Что у вас произошло с Никитой?

От этого имени прошивает особенно сильно.

– Если бы я знала.

– Ну что-то же он говорил? – пытает друг.

– Когда я пришла в день его освобождения, он был слишком занят, – цинично выдаю я. – Ему было не очень удобно разговаривать во время секса с моей подругой.

Игнат раздражённо отворачивается.

– Понятно. Лика? – брезгливо вздрагивает его лицо.

– А ты знал? – смотрю на него удивлённо.

– Лиса, только слепой не заметил бы, как она смотрела всегда на Ника.

– Я знаю, что раньше она была в него влюблена. Но потом ведь она остыла, у неё появился новый парень.

– Остыла, ага, – усмехается Игнат. – Но дело же не в ней?

– Не в ней. Никиту явно никто не принуждал, – опускаю взгляд. – Я не знаю, что с ним случилось, – горечь мешает говорить, голос просаживается. – Он меня выгнал, сказал на прощание, что наш план с завещанием не удался, и теперь он единственный наследник. А я могу убираться, потому что теперь никто.

Игнат обнимает меня, утыкаюсь ему в грудь, тихонько утираю слёзы.

– Этот бред я тоже слышал. Но я надеялся, что ты хоть что-то прояснишь. Ник считает, что ты выходишь замуж за Волынского по своей воле, а ещё он сказал, что ты от него отказалась сама.

– В смысле, сама? – поднимаю голову, ища взгляд Игната.

– Я ни хрена не понял, но это были его слова. А потом мы с ним разругались, и я ушёл.

– Странно очень, – сажусь на кровать. – Ну ты хоть мне веришь?

– Я-то верю, – вздыхает. – Иначе не стал бы рисковать и лезть поперёк быков Волынского.

– Спасибо тебе, что спас меня, – слёзы льются уже ручьём, продолжаю всхлипывать, подбородок дрожит. – Игнат, я… Мне было очень страшно.

Игнат подходит ближе, бережно вытирает мои слёзы.

– Не плачь, Алиска, – смотрит с тревогой на меня. – А что у тебя с губой? – хмурясь, рассматривает моё лицо.

– А, это? – отмахиваюсь. – Жаркая встреча с моей мамочкой. Она, кстати, скрывается в доме Волынского.

– Она тебя что? Ударила? – агрессивно вздрагивает лицо Игната.