Горький вкус свободы

Как-то так… В общем, я разочаровался в этой организации… Наверное, поэтому в первое время даже не считал себя стукачом… Примерно через полгода я заявил, что хочу порвать с нацболами. Они сказали: не вопрос, главное – сделать это без громких конфликтов. Я вступил в молодежку Либеральной партии, и собрался завершить сотрудничество, но уйти оттуда не так-то просто…

– Это никто не знает или… – я запнулась, – я одна не в теме? – чуть не плача, спрашиваю я.

– Подозреваю, что никто, – холодно отвечает Дима.

– Думаешь, что я буду молчать? – спрашиваю я с надрывом.

Я чувствую себя лохом, пиплом, которые схавывает все, что ему протягивают. Не пережевывая. Какой резон сейчас Диме врать? Вроде бы никакого. Получается, он сказал сейчас правду? А я долгие годы даже ничего не подозревала. Как можно быть такой непроницательной?

– Мне похуй. Только в «Лайм» сейчас звонить не надо, окей? У них зарплата маленькая – не вынуждай людей работать сверхурочно. За копейки.

– Правда? – зачем-то уточняю я, хотя уровень жизни корреспондентов – последнее, что меня сейчас волновало.

– Ага, – подтверждает Дима, словно ничего страшного не происходило. – Тридцать тысяч вроде.

– Ты гонишь, да? – спрашиваю я не в тему.

– Ну, может тридцать пять…

– Дима, я серьезно! – кричу я.

– Лучше пиши в «Радио Фридом», там зарплаты высокие, так что ничего страшного, пусть потрудятся на ночь глядя… – все так же спокойно отвечает парень.

– Дима… Не смешно. Как жить-то теперь? – спрашиваю я, заревев.

– А ты что сейчас от меня хочешь услышать? Душераздирающих исповедей? Или, может, мне на колени надо встать? Или настрочить в Фейсбуке пост, совершив своего рода каминг-аут? Жизнь – дерьмо. Беспросветное. Чем раньше ты это поймешь, тем лучше. Да, я мудак, но от самобичевания мне легче не станет. Если бы я не согласился на сотрудничество, на моем месте оказался бы кто-то другой. Обязательно оказался бы, уверяю тебя. Так устроен этот мир. Тебе было бы от этого легче? Вряд ли.

Дима недолго помолчал, а затем убедительно сказал:

– Мой тебе добрый совет: бери друзей детства, рассудительного мальчика из первого класса, который тебе терпеливо объяснял, что такое 2G… Ну, или это была девочка, не суть. Прости уж за сексизм, я не со зла, – он улыбнулся. – Короче, бери тех людей, с которыми тебе казалось, что трава зеленее, а небо – голубее, чем сейчас…. Уезжай куда-нибудь, где круглый год лето. Навсегда. Забудь эти дни, как страшный сон.

– А жить на что?

– Так тебе же Саша свою долю в бизнесе завещал, квартиру и все остальное, – напоминает мне парень.

– А ты? – спрашиваю я потерянно.

– Вчера отца освободили, так что я сваливаю в Новую Зеландию… К своим…

– Поздравляю, – как бы между прочим, бросаю я.

– Спасибо…

– На похороны-то пойдешь? – спрашиваю я через несколько минут.

– А ты хочешь меня видеть на них после всего, что узнала? – удивляется он.

– Но ты же тут не при чем… – с ужасом в глазах возражаю я.

– Ну как тебе сказать? Я не хотел, но без моей наводки не обошлось… Мне пришлось им намекнуть, что надо копнуть в Сашино детство, чтобы оказать на него давление… Подробностей я не знал… Про убийство ничего не знал, просто всегда понимал, что туда бить больнее всего… Детали они уже сами нашли… Блять, я честно не знал, что все так выйдет… Что Саша так поступит…. Ты, наверное, думаешь, что я бездушная сволочь, но я просто уже давно ничего не воспринимаю близко к сердцу… Иначе я бы не выжил… Профвыгорание, сама понимаешь… Десять лет сотрудничества… Можешь задушить меня прямо сейчас – наверное, я заслужил… Не знаю… Не я придумал этот мир и не прописывал правила игры… Мы всего лишь пешки, – Дима многозначительно посмотрел в небо, будто их главный офис располагался именно там.

– И сколько людей из-за тебя пострадало? – спрашиваю я, не особо рассчитывая на ответ.

– Это же не деньги, которые можно в штуках посчитать… Но прилично… Я, конечно, всегда пытался людей заранее предупреждать. По-хорошему просил не нарушать правила игры, но до некоторых доходило плохо, а потому все заканчивалось достаточно печально…

– Спать хочу, – тихо говорю я, перемещаясь на заднее сидение.

Разговаривать больше не хотелось. В глубине души я понимала, что он просто жертва обстоятельств, но почему-то он не вызывал у меня сочувствия.

***

Я сижу на подоконнике в коридоре СК. За окном привычно кружит снег. Показания даны, подписи поставлены. Против тех сотрудников, возможно, возбудят уголовное дело – сразу по нескольким статья, включая «Доведение до самоубийства». Верится с трудом, к тому же они всего лишь пешки. Не по собственной же инициативе они решили запугать Сашу? Не из-за чувства врожденного мазохизма, всевластия и вседозволенности, верно? Желание выслужиться? Исполнение приказа? Кто-то же создал такую систему? Не самоуправство же это какое-то?

– Тут до тебя дозвониться не могут, – говорит мама, подходя ко мне ы и протягивая свой гаджет.

Нехотя беру трубку.