Горький водопад

– Когда-то я так думала. Но… – Она колеблется, потом снова отводит глаза. – Но, может быть, на самом деле это просто ложь. У нас никогда не было денег, и это не было… это не было похоже на рай, как я его представляю. И с нами обращались… как с движимым имуществом. Вы представляете, что такое движимое имущество?

– Да.

– Особенно с женщинами. У нас не было права что-либо решать, даже за себя самих. – Кэрол обходит в своем рассказе что-то ужасное, я чувствую это по тому, как напряжено ее тело, словно она на цыпочках крадется вдоль края обрыва. Затем отодвигается назад и смеется странным невеселым смехом. – Неважно.

– И как же ты сбежала?

– Я не сбегала – по крайней мере, изначально не собиралась. Во время одной из поездок я зашла в магазин и задержалась там, и этот человек, он… он попытался затащить меня в машину. Кассир магазина увидел это, увидел, что происходит, и позвонил в полицию. Они арестовали того человека, который меня тащил. Но я не могла уйти, полиция не отпускала меня, пока я не дала показания. «Дом на колесах» уехал, и я увидела, что он припарковался в соседнем квартале – они не хотели говорить с полицейскими. И тогда я поняла… я осознала, что у меня есть шанс. Я просто решила уйти. На самом деле я не знаю, почему так решила. Я не знала, что мне делать и куда идти.

– А ты не могла пойти домой? – Три года назад Кэрол должна была быть еще несовершеннолетней. Судя по виду, ей и сейчас едва-едва исполнилось двадцать лет – если исполнилось.

– У меня не было дома до того, как патер Том забрал меня. Я росла в сиротском приюте, в приемных семьях.

Уязвимая, с низкой самооценкой… идеальный материал для секты. Вероятно, Кэрол не привнесла туда практически никаких материальных ценностей, но то, что ее приняли и говорили, будто любят ее, завоевало ее верность секте. На самом деле это было маленькое чудо, что она сумела освободиться. Большинство людей не в состоянии уйти до тех пор, пока все не станет настолько плохо, что они уже больше не могут найти этому оправдание, и тогда уже их требуется спасать… или они погибают.

Я знаю, что часть рассказанной ею истории – правда. Но сильно подозреваю, что она по-прежнему лжет кое в чем. Может быть, в мелочах, как делает большинство людей. Но Кэрол обескураживающе искусна в этом, и я не могу понять, на самом ли деле она откровенна со мной в самых важных частях своего рассказа.

– Когда ты обзавелась этим рюкзаком? – спрашиваю я, потому что мне нечего терять, а это может выбить ее из колеи. Но уловка не работает. Кэрол моргает, потом отвечает:

– За день до того, как мы должны были встретиться с Реми. Он сказал, что это старый рюкзак, не нужный ему. – Но в ее голосе слышится легкое напряжение. Что-то, подсказывающее мне, что я задела чувствительную струнку. – Я не крала его у него.

– Я не собиралась обвинять тебя в краже, Кэрол. Как твоя настоящая фамилия?

– Хикен…

– Я видела эту фамилию на часах.

Она сразу умолкает и смотрит на меня куда пристальнее, чем раньше. И я пересматриваю ту оценку, которую дала ей прежде. Кэрол очень искусно изображает уязвимую, слабую девушку. Но она вовсе не уязвима – там, где это требуется. В ней есть стальной стержень, который проявляется лишь на краткие мгновения и снова прячется под маскировкой.

Наконец девушка говорит:

– Я не знаю, какая фамилия была у моих настоящих родителей. Мне не говорили. Последняя моя приемная семья носила фамилию Сэдлер. Так что, наверное, я Кэрол Сэдлер. Но какое это имеет значение? У меня даже нет никаких доказательств. Церковь забрала всё, когда я туда вступила.

Она бессознательно говорит «церковь», не «секта». И я знаю, что Кэрол имеет в виду не маленькое здание, обитое досками, где она нашла приют у пастора Уоллеса.

– Как она называется? Эта церковь?

«Секта».

Кэрол в течение нескольких долгих секунд смотрит в пол, потом отвечает:

– Она называется Собрание Святых. Извините, я уже очень устала. Мне нужно поспать.

Прежде чем я успеваю что-либо ответить, она откидывает покрывало и забирается в постель, по-прежнему полностью одетая. Укрывшись с головой, зарывается в подушку – так, словно намеревается полностью спрятаться в мягких складках хлопковой ткани.

Сегодня я от нее больше ничего не добьюсь. Я попробую еще поговорить с ней утром, но пока оставляю ее в покое и возвращаюсь к своему компьютеру. Пересылаю Джи Би краткий отчет о том, что мне удалось узнать, и фиксирую это в своих сетевых записях. Делаю пометку о том, чтобы провести проверку по имени Кэрол Сэдлер – хотя вряд ли это даст мне что-либо важное. К тому времени, как заканчиваю, я чувствую себя ужасно усталой, но мне еще нужно проверить голосовое сообщение от Сэма.