Горькое лекарство

– Я вон там стоял, – он указал за окно, туда, где начиналась платформа. – Видел, как Галка сошла с электрички. Она каждый день приезжала в это время, и я привык видеть, как она спускается в середине платформы и идет по тропинке через лесок домой.

– В тот вечер все было как обычно?

– Я особо не следил, но видел, как Галка сошла по лестнице. Единственное, через пару минут за ней двинул какой-то парень.

– Знакомый?

– Честно сказать, я со своего места лица-то в сумерках не разглядел. Помню, что одет он был в темную кожаную куртку и синие джинсы. Сейчас темнеет позднее, но все-таки ночи еще не белые, а на платформе горит свет, поэтому то, что происходит внизу, видно не очень хорошо. Кстати, я не заметил, как он сошел с электрички! – неожиданно пробормотал дежурный. – Это странно…

– Получается, вы не видели, как он шел по платформе?

– Не видел.

– Он мог ждать Галину с обратной стороны?

– А ведь мог, точно! Я не наблюдал за Галкой неотрывно, а когда снова взглянул, то заметил этого парня.

– А почему вы решили, что он шел за Галиной – может, просто той же дорогой?

– Может, и просто, да только ведь Галку-то убили! Хоть я лица мужика и не разглядел, но точно знаю, что не из нашенских он, не из «пудовских».

– Откуда такая уверенность? – удивился Белкин.

– Да ты что, я ж каждый божий день тут! Всех вижу, знаю, кто в какую сторону пойдет, в какое время и с кем, любого со спины опознаю – если, конечно, свой. А того мужика я не узнал!

– Ясно. Что еще можете рассказать о том человеке и вообще о том вечере?

– Да я все рассказал!

– А вы видели, как он обратно возвращался?

– Нет. Тогда я подумал, что он, видать, к кому-то в гости приехал и остался на ночь. А теперь, выходит, я убийцу видел, да? И позволил ему Галку…

– Не стоит делать преждевременных выводов! – перебил дежурного Белкин. – Вполне может оказаться, что тот человек – не преступник, а убийца поджидал Галину ближе к месту, где она погибла. Вы не могли предположить плохого, поэтому не нужно себя винить – в любом случае, вы сами сказали, что не имели права покидать пост!

Но думал молодой опер иначе. Он полагал, что дежурный по станции и в самом деле видел убийцу. Если ему верить, то этот человек не местный и не сошел с поезда вместе с Носовой, а значит, он приехал на личном автотранспорте. Тогда ему пришлось оставить машину где-то поблизости… Остается вопрос: поджидал ли он именно Галину, или ему было все равно, на кого нападать, а она просто попалась на пути – припозднившаяся молодая женщина, одиноко бредущая по пустынной тропинке через лес?

* * *

Мономах ждал, наблюдая, как Севан Мейроян изучает снимки Марии Далмановой и выписки из ее истории болезни. Его красивое лицо было сосредоточенно и напряжено.

– Интересно, как скупы специалисты этого «Светоча» на слова! – пробормотал он наконец. – Такое впечатление, что ей гланды вырезали!

– Согласен, – кивнул Мономах. – Бабушка девушки говорит, что едва сумела выцарапать у тамошних специалистов документы, они упорно отказывались их выдавать!

– Немудрено – тут сам черт ногу сломит! Надо бы пациентку у нас обследовать…

– Обследуем, не вопрос. Вы только скажите, согласились бы со мной оперировать?

– С вами, Владимир Всеволодович, я не испугался бы оперировать даже президента! – улыбнулся Севан. – Вы правы: если все так, как я здесь вижу и как говорите вы, можно попытаться поставить девчонку на ноги: грешно, что она в таком молодом возрасте вынуждена влачить жалкое существование в инвалидном кресле! Но после операции ей понадобится серьезная реабилитация. И, скорее всего, не в России!

– Я связался с приятелем в Израиле, выслал ему бумаги и снимки по Интернету. Он сказал, что в случае успешного результата возьмется за Машу.

– Прекрасно, но вы же сказали, что у семьи нет денег?

– Об этом позвольте позаботиться мне, Севан. Ваше дело – согласиться оперировать. Я так понимаю, мы договорились?

Тихий, но настойчивый стук не позволил Мейрояну ответить. Не дожидаясь разрешения войти, нетерпеливый посетитель открыл дверь, и Мономах, уже собиравшийся рявкнуть, чтобы подождали, проглотил готовые сорваться с языка сердитые слова: на пороге стояла Суркова.

– О, простите! – виновато улыбнулась она, делая шаг назад. – Я подумала, что в такое время вы уже освободитесь!

– Ничего страшного, Алла Гурьевна, заходите! – сказал Мономах, делая приглашающий жест рукой. – Мы с доктором Мейрояном закончили… Вы же помните Севана?

– Разумеется, – кивнула Алла. – Звезда вашего отделения!

– Ну уж, звезда! – пробормотал молодой хирург вроде бы смущенно, но Алла видела, что он не просто доволен комплиментом – он считает его абсолютно заслуженным.

Алле вдруг пришло в голову, как много господь дает немногочисленным избранным, обделяя при этом остальных: как будто мало того, что Мейроян отличный спец в своей области, несмотря на то, что ему нет и тридцати пяти, так он еще и хорош, как картинка. Медсестрички, наверное, ходят за ним крупными косяками, как анчоусы!