Горькое молоко. Золотой брегет. Тюремный шлейф

Привет Серый!

Буду рад знать, что ты находишься в полном здравии. Не унывай там? Никого не бойся и оставайся таким, каким я знал тебя на свободе. Если на перекрестке случится беспредельный наезд, — знай, что я всегда рядом с тобой. Только дай знать. Учись там нормально и читай умные книги, как твой дядька Иван. Тебе в жизни это пригодится. Перо и Тумана на днях забирают в армию. Челнок с Салёпой поступили в военные училища. Суворова, потерпевшего Лба, посадили. Крутят по полной. Видать, под расстрельную статью попадает. А Юра, как в воду канул. И ещё одна приятная новость, тебе об этом думаю, сообщит мать. У тебя скоро будет брат или сестра, но фамилию будет не твоя, а Колчины. Маляву мою не рви? Она весь срок будет тебе служить, символом неприкосновенности. Если меня не будет на месте, прямым ходом обращайся к Часовщику.

Я на тебя надеюсь, что ты не опозоришь наш род и двор.

Захар Минин.

— Ого, вот это важное письмо, — восторгнулся Черпак.

Они ударили по рукам и разошлись.

В столовую Юрка с Бедой не пошли, — тумбочка в этот день была похожа на мини гастроном. Они накрыли стол и стали ждать бугра и несколько приглашённых пацанов. Кроме Компота и Черпака, пришли ребята, с кем Беда находился в следственном изоляторе Липа и Берёза. А так же несколько авторитетных ребят с Горького. Они уютно уселись между двух кроватей и поглощали продукты. Когда пришёл Шамиль с десятком своих подручных, они сделали вид, что его не заметили. Вся группа подошла к пролёту, где сидела компания Беды.

Среди пришедших впереди стоял жилистый парень с тонкими чертами лица и тяжёлым взглядом. Беда понял, что это и есть Шамиль.

«Взгляд это напускное, я могу свирепее изобразить» — подумал Беда.

Шамиль стоял перед проходом, взявшись двумя руками за душки верхних кроватей. Он окинул всех сидящих своим суровым взглядом и, не меняя маски, остановил свой взор на Сергее:

— Ты на свидание сегодня был? — сразу обратился он к Беде, — выйди потолковать надо?

Беда отодвинул табуретки и, не теряя самообладания, встал перед Шамилём:

— Куда выходить будем?

— Пойдём за корпус?

Беда понял за корпус, — значит, драки не миновать.

«Но лучше драку спровоцировать здесь, чтобы прилюдно при всех умерить пыл борзого Шамиля», — решил Сергей.

— А чего за корпус, давай здесь, я готов к любому исходу, или изолятора боишься? — спокойно сказал ему Беда.

— Я здесь ничего и никого не боюсь. Ты лучше объясни, зачем моего нукера ударил?

— Хорошо попросил, а отказывать я не могу, — ответил Беда.

— За это я с тебя спрошу по нашим понятиям, — сказал Шамиль.

Он смотрел прищуренными глазами в смелые глаза Беды, в которых просматривалась бесстрашная готовность к любым даже неадекватным действиям.

— Я не знаю, какие у тебя понятия, но ты попробуй, спроси, если попа не болит? А твоего нукера хочешь, я при всех здесь на четыре мосла поставлю, и он знает за что?

…Всё отделение смотрело за накалённой атмосферой. А Беда специально говорил громко и внушительно, нагнетая свою духовную силу на Шамиля. Колонисты с ужасом смотрели на лихого новичка, который решился нагрубить в присутствие всех самому влиятельному колонисту.

Беда заметил, как Шамиль после отпущенной им фразы, на секунду заколебался. Беда, не останавливая своего напора, быстро переключился на губастого татарина. Он стоял сзади всех казанских ребят и робко выглядывал за их спинами:

— Ты иностранец, иди сюда, чего ты прячешься, — позвал Беда губастого парня.

Шамиль стоял и скрипел зубами, затем подозвал рукой Салиха.

Тот приблизился, но к Беде подходить не стал:

— Рассказывай, за что он тебя ударил? — спросил Шамиль.

— Я у неко просила для тепя скущёнки, а она мини всял панка по купам утарил, — прошамкал разбитым ртом Салих.

Шамиль, понял, что его авторитет в глазах земляков за одну секунду может рухнуть, и тогда он решил взять на себя роль борца за справедливость:

— Дербанить сиварь подлючий решил. Спекулировая моим именем надумал. А я тебя просил об этом, — заорал на всю секцию Шамиль.

Он с размаху ударил губастого по скуле, не дав ему сказать больше ни слова и развернувшись спиной к компании Беды сказал: