Горькое молоко. Золотой брегет. Тюремный шлейф

Лука быстренько подсуетился с чаем, вывалил на тумбочку печенье и карамель. Встреча с Африканом удвоила ему настроение.

— Африкан, не хвалясь тебе, скажу, здесь жизнь намного лучше, чем в тюрьме. Позже, поймёшь почему. Тем паче у тебя здесь родная кость есть. Я так и думал, что ты попадёшь на нашу зону. Считал, что за тебя похлопочет брат обязательно.

Лука всегда отличался своей немногословностью, но за ней притаившись, прятался взрывной, как ураган характер.

Сегодня он был разговорчивый, как никогда.

— Ты здесь, чем занимаешься? — спросил Африкан.

— Всем. Я тут, как Кулибин местного разлива. Понимаешь, зону обслуживаю, столовую тоже. А главный мой объект цех шлифовки. Я здесь и сварщик, я и токарь, я и плотник. Даже вся электрика на мне висит.

— Таких работников, как ты ценят, наверное, здесь?

— Вот и плохо, что ценят. Поэтому домой не отпускают. Я особо не тужу, мне осталось, чуть больше шести месяцев сидеть. А, что на свободе буду делать, не знаю. Говорят работу там сложно сейчас найти. У меня вся надежда на брата Юрку и Захара. Они погибнуть не дадут. Юрка хоть и в бегах, но думаю, выкрутиться сможет.

— А ты Африкан встретил своего брата? — спросил Беда.

— Он меня встретил. Брат знал, что я должен был сегодня приехать. Я думаю всё у меня нормально должно быть здесь. Амнистии он говорит скорой, не будет. Но надежда у многих покинуть эти места на химию или на УДО есть. Главное не нарушать режим и не попадать в изолятор.

…Они сидели в мастерской до съёма работы. Когда зона наполнилась шумом и суетой, Лука запер мастерскую. Затем повёл Беду устраивать в секцию. Главной задачей стояло поселение на хорошее спальное место. Так как из — за тесноты проблема постели в их секции существовала всегда, не смотря на то, что их отряд работал в две смены.

Африкану с этим вопросом было легче. Его сразу родной брат определил без всяких проволочек к себе в отряд, где ему персонально на пятом этаже выделили нижнее место в лучшей секции, — в единственном помещении на зоне, где стояли настоящие двух ярусные кровати.

Луке же пришлось сместить с небольшим боем одного заключенного наверх, чтобы Беду положить рядом с собой.

После ужина в курилке Беда достал пачку табаку «Самсон» и они закурили с Лукой, разнося ароматный запах по всему коридору. Это был норвежский табак со специальной бумагой, который ему заслал в тюрьму Минин. Беда берёг его для особого случая.

Не успев докурить по цигарке, как к ним подошёл и присел рядом чернявый мужчина с горбатым носом, который придавал ему волевые черты лица.

— Привет ребятишки, курите табачок люксовый. Не угостите? — спросил он.

— Здорово Вадим, — ответил Лука.

— Беда, дай ему на скрутку? — пускай побалдеет, — попросил Лука.

Беда протянул ему пачку с табаком и бумагой.

Он ловко и быстро скрутил цигарку и закурил.

«Видать часто приходилось махру курить, если так умело сворачивает цигарки», — подумал Беда.

Вадим после первой затяжки оценил вкус и сорт табака:

— Такого мне не приходилось ни разу в жизни курить, — одобрил он Самсона.

— Кури, это подарок Минина, — сказал Беда.

— Слышал, что ты его родственник? — спросил он.

— Мининых в Горьком полно, но Захар один, — вместо Беды ответил Лука. — По правде сказать, он Минина и в глаза не видал. Просто его в тюрьме Миной назвали, когда один раз нервы взлетели выше планки. Кто — то подумал, что он Минину свой. А тут подогрев от него пришёл на тюрьму. Вот ему в камере братишки на этап чуточку выделили.

Вадим, слушая внимательно Луку, смотрел вопросительно на Беду, порываясь поговорить с вновь прибывшим арестантом, но Лука, как назло рта не закрывал. Вадим не выдержал и, протянув оживлённому Луке недокуренную сигарку, сказал:

Лука сделай одолжение, дай мне наедине почирикать с твоим другом. Недолго минут на десять, — добавил он.

— Нет вопросов, если это невзрывоопасно.

— Всё ничтяк будет, мы по общим знакомым пройдёмся.

— Пройдитесь и про меня не забудьте. Беда мой близкий земляк, — уточнил Лука, давая понять, чтобы разговор протекал в мирном русле.

Лука отошёл от них и вышёл из курилки в коридор.

— Значит, ты и есть Беда, а меня Вадим Бурый зовут, — и он протянул руку Беде.

— А я Сергей Беда, — и он тоже протянул на встречу свою руку, для закрепления знакомства.

…Бурый с неподдельным любопытством рассматривал Беду. Ему не верилось, что этот молодой аристократ имел большой вес в колонии для несовершеннолетних. Вадим много слышал о нём от поднявших на зону пацанов с малолетки.

Сейчас он в Беде искал своего конкурента, который мог бы покуситься на его лидерство но, увидав перед собой молодого, не особо крупного интеллигента успокоился.

Беда чувствовал, что Бурый его визуально изучает, сверля колючими глазами, думая взглядом сломить его хладнокровие.

«Ну, давай поиграем, — подумал Беда, — пощупаем друг друга».

— Как там Минин поживает? — спросил Вадим.

— Ты его знаешь? — спокойно спросил Беда.

— Нет, только по слухам.

— А зачем интересоваться жизнью незнакомого человека? — тем более, я его тоже не знаю. Только легенды слышал о нём, — прикинулся валенком Беда.