Горм, сын Хёрдакнута

Где-то в давке, жрец, недавно упрекавший Йормунрека в потворстве святотатцам, отчаянно завопил, похоже, прощаясь с жизнью. «У него и это схвачено?» – подумал Горм, уворачиваясь от пролетевшего по воздуху лотка, вкусно пахнувшего копченой рыбой, и невзначай засветил кулаком в ухо одному из вооруженных висельников, бежавших за Эгилем.

Глава 60

Старый рыбак допил ботруо и продолжил:

– Но это еще не самое необычное. В луну Торри, два огромных корабля, красных с черным и с позолотой, и четыре поменьше, шли мимо островов Салино. Вдруг поднялась буря и стала гнать корабли прямо на скалы. Саженях в трехстах от берега, из моря поднялись огромные щупальца и стали таскать с кораблей моряков, одного за другим. А когда кракен всех перетаскал, он схватил самый большой корабль и целиком уволок под воду. Остальные разбились в щепки о скалы, а тот так и стоит на дне, с мачтой и с парусом, а впереди на палубе – два огромных шара из золота. Кьюли, собиратель устриц, все это видел и пробовал донырнуть до шаров, чтобы отколупнуть кусочек, но увидел на палубе осьминогов, и повернул назад.

– А почему? – спросила Гуннлауд, вновь наполняя чашу старца.

Теперь она чаще отзывалась на другое имя, Гейрлауг. Соседи в Гадранбире знали бывшую знахарку как внучку Свафы-корчмаря, а Орма и Аки – как его двоюродных внуков из Гафлудиборга. Торговля с Этлавагром прекратилась, корабли из Драмбю и Тингеборга зимой шли только в Акрагу, бойкая корчма почти опустела, и Свафа на время уехал к детям ухаживать за виноградником. Добра, впрочем, из того не вышло, как узнали Гуннлауд и Аки, сняв умиравшего старца с дерева, к которому его приколотил подковными гвоздями Биргир.

– Осьминоги могут позвать кракена. А могут и просто опутать ныряльщика щупальцами, продержать под водой, пока тот не задохнется, и сожрать. Что там печется в печи?

– Пирог с зайчатиной и диким луком.

– Отлично, я как раз посижу, пока сготовится. Как насчет того, чтоб ты мне еще один такой испекла с собой? Я заплачу.

– Дедушка Стейнрод, я твоего серебра не возьму. Не забудь нас, когда снова придешь с уловом, и мы квиты.

– Уговорила, – старец рассмеялся. – Ладно, пока пирог допекается, расскажи, что творится на Килее.

– Урожай будет неплохой, где поля и виноградники не сгорели, только вот рук не хватает его собирать. Йормунрек конунг ушел завоевывать Гуталанд, а с ним Горм ярл, последний защитник Скиллеборга. В Скиллеборге, Канурр из Гардара с Вегардом Костылем заново отстроили стену и ворота.

– А про Биргира, про Биргира что? Хоть ты мне расскажи…

Гуннлауд с опаской посмотрела на старца. Кроме него, в корчме или во дворике за корчмой находились только бывшие знахарь и жрец Магни, на всякий случай решившие сделаться торговцами – они играли в гнефатафль на скамье у входа, – да Торгейр кожевенник, дремавший чуть поодаль в кресле, поставленном в тень от дерева. В силу особенностей ремесла последнего, находиться с Торгейром в одном помещении (или даже с подветренной стороны от него во дворе) было нежелательно. Торгейр, возможно, и напивался для того, чтобы у него временно отшибало нюх. Дроттаров или просто подозрительных незнакомцев поблизости вроде не шаталось. Опустив кувшин с ботруо на стол, дева ответила:

– Биргира Йормунрек конунг оставил править Килеем. Биргир пошел собирать подати, требовал серебра, а тех, кого не мог заплатить, пытал или казнил. Как до конунга дошел слух об этом, он послал Горма обратно. Горм ярл велел Биргиру возвращаться в Скиллеборг, но тот отказался признавать его власть и продолжал грабить бондов и вешать их на деревьях. Тогда Горм ярл с тремя спутниками выехал через лес к Лунтбю, встретил там Биргира, и бросил ему в лицо боевую рукавицу. Когда тот полез в драку, убил, а его череп на железной спице выставил над новыми воротами Скиллеборга, и сложил так:

«Вранам сдав многих
Бедных, убогих,
В свой черед он
Кормит ворон.»

– Ловок, ловок Йормунрек, – сказал Стейнрод.

– Йормунрек? – переспросила Гуннлауд-Гейрлауг.

– Что, новым ярлом килейцы довольны?

– Его здесь почти не видно, опять на материк ушел с кораблем – вроде, гутаны в Ологите восстали, но пока он в Скиллеборге, справедлив и щедр, хоть невесел, – бывшая повитуха наклонила голову, вспоминая о своем поверхностном знакомстве, если его вообще можно было так назвать, с Гормом.

Пришелец с севера, до дня Бейнировой смерти заменявший тому сильную правую руку, был довольно хорош собой, и пару раз бросал в сторону Гуннлауд любопытные взгляды. По рассказам, танемаркский ярл, как и его отец, был отменным бойцом и имел много любовниц, но в первую очередь, он выделялся за счет огромных и повсюду его сопровождавших тролля и белого пса – явных знаков благоволения старых и новых богов. Того Горма никак не прозвали бы «Мрачным.»

– Сперва назначил доброго правителя, потом злого, потом вернул доброго… Точь в точь как те двое на скамье пешек двигают. Или как в сказе про жреца и козла с Туле…

– В каком сказе, дедушка?