Горная долина

Число моих платных помощников резко колебалось. Одно время их было шестеро, несколько недель оставался только один, но чаще всего у меня работали четверо: один — он работал некоторое время на кухне в Хумелевеке — исполнял обязанности повара, на второго была возложена уборка дома и стирка одежды, третий приносил воду и дрова, четвертый занимался огородом и ухаживал за худосочными курами, которых я завел. Сменялись они довольно часто, только повар проработал у меня все время. Дольше других у меня оставались (и, если не говорить об Асемо, лучше мне запомнились) Хунехуне, Лотува, Хасу и Хуторно. Все они были молодые люди в возрасте от семнадцати до двадцати одного года и отличались друг от друга не меньше, чем любая четверка, выбранная наугад из жителей селения. Я привязался по-настоящему только к Хунехуне. Меньше всех мне нравился Хуторно, но все вместе и каждый по-своему они наглядно демонстрировали трудности своего поколения, и их присутствие в моем доме помогало мне понять характер связывавших их уз.

В нормах поведения гахуку большое внимание уделялось возрастным различиям как между поколениями, так и внутри поколения. От сына требовалось повиновение и уважение к отцу и вообще к мужчинам рода, принадлежащим к поколению отца; обращаясь к ним, сын употреблял тот же термин родства. Старшие мужчины были арбитрами в вопросах поведения и имели право наказывать мальчиков, хотя делали это очень редко. На мальчиков почти не обращали внимания, ими мало занимались, мало их учили. Только после инициации требовательность взрослых резко возрастала. Начинался период послушничества молодых людей, который кончался лишь около тридцати пяти лет. Рабское послушание, которого требовало старшее поколение, часто было невыносимо унизительным, и, однако, оно, вероятно, озлобляло меньше, чем власть старших братьев, которую младшим приходилось чувствовать почти все свои молодые годы. Именно старшие братья возвышали голос и поднимали руку на мальчиков, не прошедших инициацию. В идеале юноша в возрастной иерархии всегда оказывался на шаг впереди своих младших братьев. Он имел право приказывать, имел право ожидать послушания и уважения. Хотя у него были и обязанности (например, помочь младшему брату уплатить выкуп за невесту), отношения между старшими и младшими братьями оказывались для последних трудными, напряженными, полными скрытого соперничества и противоречий, шедших вразрез с идеалом братского согласия и взаимной поддержки. Молодые мужчины, достигшие наконец независимости, редко стремились к повседневному тесному общению со старшими братьями, которым им так долго пришлось подчиняться; как правило, они предпочитали селиться с каким-нибудь «ахару» — сверстником, с которым они вместе проходили инициацию.

Только узы, связывавшие сверстников, единственные из всех связей между членами рода, не предполагали господства или подчинения. Мужчины примерно одного возраста (разница могла составлять от одного года до пяти лет) были социально равны и двигались по социальной лестнице, следуя принципу строгого равенства. Они вместе проходили инициацию, им вместе устраивали помолвку. Они одновременно женились, примерно в одно время становились отцами и, если все шло хорошо, одновременно достигали независимости и основывали личные хозяйства. Они были друзьями и поверяли друг другу тайны. Они фактически все делали вместе: ухаживали за девушками, участвовали в набегах на огороды, воровали свиней, носились по отрогу и, понурившись, выслушивали при всем народе порицания и увещевания старших. Дружеские отношения устанавливались между мальчиками задолго до инициации. Их поощряли взрослые, для которых было развлечением представлять друг другу едва начавших ходить малышей как «ахару». Их культивировали малолетние няньки, заботившиеся о детях, после того как тех отнимали от груди. Когда мальчикам исполнялось шесть или семь лет, контуры этих отношений были уже четко намечены. Об этом свидетельствовали склонявшиеся рядом головы и бормотание детских голосов, когда они вместе наблюдали за пойманными насекомыми, бьющимися в их руках. Эти отношения углублялись и расширялись, по мере того как с приближением возраста инициации расширялось поле деятельности юношей.