Горная долина

Лишь через месяц или около того, уже после брака Таровы, он всерьез занялся ухаживанием. К тому времени Лотувы и Хуторно у меня не было: Лотува ушел по собственной воле, надеясь найти работу в административном центре, а Хуторно я в конце концов уволил. Хасу еще оставался, хотя тоже собирался уйти, и недавно поступил Асемо. Я видел Хасу очень мало и не желал видеть его больше, коль скоро он выполнял свою работу. Остальные дела легли на Хунехуне, и, хотя не со всеми он справлялся быстро и хорошо, с ним и Асемо я чувствовал себя лучше, чем раньше. Поэтому, когда Хунехуне принялся ухаживать за девушкой, мой распорядок дня сильно нарушился.

Основные сведения о том, как ухаживают гахуку, я получил от Хунехуне. Когда Хуторно переживал кризис, Хунехуне держал меня в курсе его дел — насколько он их знал. Сам Хуторно отмалчивался, но Хунехуне без смущения описывал то, что происходило в домах для ухаживания. Он сам рассказал мне о двух своих неудачных помолвках, описав их фиаско без явной горечи. Однако он был не вполне искренен. Его позиция выражала не подлинные его чувства, а скорее все ту же стереотипную мужскую реакцию. В этой ситуации он неизбежно подвергался не меньшему давлению, чем любой его товарищ. Макис, поддерживаемый старшими, постоянно попрекал Хунехуне его холостяцким положением. Замечания Макиса были сдобрены беззлобными мужскими шутками, советами, как добиться успеха, предложениями одолжить Хунехуне магические принадлежности, которые гарантируют успех, но стоявшая за ними мораль не вызывала сомнений.

В таких случаях Хунехуне сидел с бесстрастным видом. Уважение к старшим исключало возможность другого поведения. Ощутимых различий между ним и Хуторно в этом отношении не было, хотя позднее, когда старшие уходили, я часто сомневался в том, что Хунехуне относится к их словам так же серьезно. Не то чтобы серьезность была чужда его натуре он вовсе не был шутом, и лицо его чаще всего выражало вдумчивость и пытливость, но эти качества сочетались в нем с какой-то легкостью, отсутствовавшей у Хуторно, со склонностью (которую я замечал в самом себе) временно откладывать трудноразрешимую задачу, а не биться над ней до изнеможения. Мы оба были обычно убеждены, что на следующий день положение может измениться и повод для беспокойства отпадет сам собой.

Все поступки Хунехуне как будто подтверждали, что у него именно такой характер. Он ходил ухаживать не реже своих сверстников, даже чаще Хуторно. Но мне казалось, что он делает это просто ради удовольствия, которое получает от общения с людьми, а не руководствуясь серьезными намерениями или желанием во что бы то ни стало завоевать уважение старших или сверстников.

Но я, вероятно, был неправ. Теперь, когда я оглядываюсь назад, мне кажется, что давление со стороны старших не проходило для Хунехуне бесследно, что первые неудачные помолвки были небезразличны для него, что ему тоже хотелось оправдать ожидания старших. Его самокритичность и объективность, позволявшие ему высмеивать себя, вовсе не означали, что он не испытывает беспокойства. Напротив, он, возможно, яснее сознавал непоследовательность и противоречивость традиций и ощущал их поэтому особенно остро. Именно эти качества выдвинули некоторых гахуку в первые ряды их общества и сделали влиятельными и авторитетными людьми. Вполне возможно, что сексуальные трудности не задевали Хасу и Хуторно так глубоко, как Хунехуне. Хасу и Хуторно были защищены самим отсутствием тех качеств, которыми обладал Хунехуне. Интуиция, которой он был наделен, делала его более ранимым.

Перемена в планах Хунехуне стала заметной, когда завтрак мне начал подавать неопытный Асемо, всем своим видом извинявшийся за подгоревший помидор и разбитое яйцо, подаваемые на не очень чистой тарелке. Я спросил, где Хунехуне, но Асемо ответил, что не знает, а я не хотел настаивать, так как признавал за юношей право хранить тайны старшего брата по роду. Явившись как-то раз позднее, чем надо, Хунехуне явно испытывал стыд, но охотно объяснил причины своего опоздания.

Он побывал в деревне гама, где какая-то девушка пожелала увидеть его снова. Он с удовольствием напомнил мне о силе магических сигарет, которые показывал незадолго до этого, и сообщил, что девушка совершенно не могла сопротивляться ему. Мне показалось, что все это походит на многие прежние случаи, когда он проводил ночь в другой деревне, однако я, возможно, недооценивал действие, оказанное на него успехом Хуторно. Теперь только Хунехуне в своей возрастной группе не имел жены (хотя положение Лотувы тоже еще не определилось и давление на него усилилось).

Хунехуне стал отлучаться чаще. Постепенно его обязанности взял на себя Асемо, хотя Хунехуне по-прежнему появлялся утром и оставался до темноты. Я перестал корить его за то, что он пренебрегает своими обязанностями. Мне не хотелось немедленно что-то менять в своем хозяйстве, хотя я допускал, что в дальнейшем это может стать неизбежным. Но до того, как такая необходимость возникла, Хунехуне поделился со мной: он надеялся, что девушка убежит с ним.