Горничная

— Я вот что хочу сказать, девочка моя… Хм… Не сочти это за грубость… и ни в коем случае не подумай, что я лезу не в своё дело, но… тебе ведь двадцать пять, а ты словно похоронила себя в этих стенах! Вчера приходил новый почтальон… Так этот мальчишка решил, что тебе тридцать! Тридцать, Марисса! Хотя, должен был подумать, что тебе шестнадцать, девочка моя! — Миссис Хоггс всплеснула руками и тут же сложила их на животе. — Ты ведь такая симпатичная! Может, стоит… ну… ээ… В общем, я тут звонила одной своей старой подруге, у неё что-то вроде салона красоты. Конечно, не чета тем, которые в больших городах, но…

Марисса только сейчас поняла, что сидит с открытым ртом. Поспешно его захлопнув, она откашлялась и выговорила:

— Вы хотите, чтобы я… привела себя в порядок?

Миссис Хоггс сначала улыбнулась, а потом, разглядев выражение ее лица, немного сникла.

— Да… В общем-то, это был подарок на день рождения от меня — посещение салона. Но если ты не хочешь…

Марисса не могла даже пошевелиться. Вот что значит, пребывать в шоке. Она пыталась что-то сказать, выдавить из себя хоть звук, но ничего не получалось. Только откровенно расстроенное лицо миссис Хоггс привело её в себя.

— Нет! — Она так громко выкрикнула это слово, что миссис Хоггс снова подскочила. — Я… то есть… Спасибо! — Она бросилась к старушке и обняла. — Спасибо! — На глаза снова навернулись слёзы. — Спасибо…

***

Миссис Монтенелло имела одну странную привычку. Если ей что-то не нравилось или она что-то не одобряла — она цокала языком, покачивая при этом головой. Так она делала, когда рассматривала волосы Мариссы, когда внимательно изучала её руки, когда вертела её из стороны в сторону… В общем, Марисса удостоилась непрерывного цоканья языком и покачивания головой.

Но когда спустя несколько часов непрерывных мучений она взглянула на себя в зеркало, то готова была упасть на колени перед этой женщиной.

***

Было так необычно идти по улице и ловить взгляды проходящих мимо мужчин. Первое время Марисса даже подумывала о том, что у неё не всё в порядке с лицом. Может, её как-то смешно накрасили? Или с волосами что-то не так? Но восхищённые взгляды мужчин и завистливые их спутниц говорили, что с лицом у неё всё, как надо.

Марисса едва не смеялась от радости. Она осталась в городе, чтобы присмотреть какой-нибудь подарок для миссис Хоггс в благодарность за это чудо. Она только направилась к сувенирной лавке, как взгляд её зацепился за… В маленькой витрине углового магазинчика стояли манекены, одетые в самое потрясающее нижнее бельё, которое она когда-либо видела.

Кружева, атлас и шёлк… Нет, это не для неё.

…Ты помнишь тот маленький магазинчик за углом? Мы бегали туда каждую пятницу по секрету от мамы. Помнишь, какое вызывающее бельё всегда было выставлено на витрине?..

Строчка из дневника Катарины взорвалась выстрелом в её голове. Словно грешная красавица стояла рядом и искушала войти в магазин, поддаться соблазну, навсегда покориться ощущению шёлка на своей коже, представляя горячие мужские ладони, скользящие по телу, его губы в тех местах, с которыми соприкасался тончайший шёлк, его язык…

…И это всё будет… У тебя. Стоит лишь зайти. Ведь ты заслужила. Неужели нет? Четыре года адской работы. Что ты видела? Пыль? Паутину? Грязные тряпки? Ты. Заслужила. Представь, как Он будет раздевать тебя, снимая эти жуткие тряпки, под которыми окажется маленькое красно-чёрное искушение. Думаешь, он выдержит? Он будет преклоняться тебе. Стоя на коленях. Будет умолять тебя.

Анна-Катарина подтолкнула Мариссу в спину. Кажется, она сходит с ума. Позади конечно же никого не было, а она уже стояла в прохладном магазинчике, окружённая маленькими шедеврами, призванными искушать и сводить с ума.

— Чем могу помочь? — Миниатюрная продавщица, больше похожая на фею, нежели на человека, словно выросла из-под земли рядом с Мариссой.

— Я… Я ищу…

— Порадовать парня? Или саму себя?

Всё, что могла сделать Марисса, — это отрицательно покачать головой. Продавщица крепко вцепилась в её руку и потащила вглубь, где, оказывается, была настоящая сокровищница.