Горничная

— Вот и правильно! Прежде всего женщина должна радовать не мужчину, а себя! — Маленькая фея начала проворно снимать с вешалок всевозможное бельё. — Когда женщина надевает нечто подобное, она чувствует себя совершенно особенно. Под повседневной одеждой у неё скрыта тайна. Секрет. Мужчина подсознательно чувствует, что есть какая-то загадка. Ему жизненно необходимо её разгадать. И что же он делает? Правильно! — Фея взмахнула кружевным бюстгальтером, достойным самой распущенной девицы, — он начинает её раздевать, чтобы разгадать эту загадку. И что он там видит? О… Он видит там грех, соблазн и искушение. А если он всё это увидел, то будьте уверены, он уже ваш! — Продавщица движением фокусника сняла крошечные трусики и вручила Мариссе гору белья. Подталкивая её к примерочной, она лукаво подмигнула. — Меряйте. Я уверена, что-то из этого должно подойти вам.

Марисса уединилась в примерочной, разглядывая бельё. О, да. Шёлк, атлас, кружева. Чёрный, тёмно-красный, нежно-розовый. Страсть, невинность, соблазн.

Вздохнув, она начала раздеваться.

Часть 3

Дартмур, поместье Бэквотэр, 2012 год

Мистер Крэншоу всё-таки изъявил желание посетить Бэквотэр. Ожидали его со дня на день, и суетливая миссис Хоггс просто загоняла Салли и Мариссу. Всё и так сверкало и сияло, но переживающей экономке казалось, что ничего не готово. Салли постоянно ныла, мистер Дженкинс пытался побороть свою сонливость, с остервенением щёлкая садовыми ножницами, а Марисса в который раз надраивала «апартаменты», как их называла миссис Хоггс, мистера Крэншоу.

А ведь до его приезда оставалось ещё две недели. Две недели! Марисса в сотый уже, наверное, раз протирала дубовые столбики кровати и пылесосила полог. Единственное, о чём она мечтала, это о горячем ужине, а потом о бокале вина с дневником Анны-Катарины у себя в комнате.

За четыре года она выучила наизусть каждую строчку. Более того, Марисса не пожалела времени и сил — она привела в порядок все места, где встречались Анна-Катарина и Александр. УГгворила мистера Дженкинса расчистить тот участок лабиринта, где Катарина соблазнила Кэмброуза во второй раз.

Иногда Марисса представляла себя на месте этой женщины. И тогда её жизнь становилась невероятной. Больше не было изменника Джонни, который сначала затащил в постель её, а за два дня до свадьбы там же оказалась её лучшая подруга. Больше не было шепотков за спиной и обидных слов. Больше не было паутины в старом крыле и пыли. Она становилась другой Мариссой. Уверенной в себе, немного распущенной. Она чувствовала свою власть и, что окружающие мужчины хотят её. Она улыбалась им манящей улыбкой, закидывала одну ногу на другую, приоткрывая край чулок, и смотрела прямо в глаза тому самому мужчине, который захочет покорить её…

— Он приезжает уже завтра! — Миссис Хоггс в ужасе смотрела на какую-то бумажку и переводила взгляд с Салли на Мариссу. — Мистер Крэншоу приезжает не через две недели, а завтра!

***

Вся домашняя прислуга (в составе четырёх человек) выстроилась перед домом, ожидая приезда хозяина. Старик Дженкинс как всегда выглядел невозмутимым и сонныи, Салли возбуждённо о чем-то щебетала, всё время вертясь на месте, а миссис Хоггс пыталась избавиться от несуществующих складок на платье.

Марисса несколько отрешенно стояла между засыпающим мистером Дженкинсом и суетливой миссис Хоггс. Мысли её были заняты вопросом: какой чёрт её дёрнул надеть туфли на таких каблучищах? Скорее всего, миссис Хоггс не это имела ввиду, когда говорила принарядиться. Видимо, не стоило понимать ее так буквально. Тем более, эти туфли никак не соответствовали униформе горничной. Зато ноги в них длинные и ровные. Но Марисса и не предполагала, что придётся столько стоять. Мистер Крэншоу опаздывал уже на полчаса. Проклиная и его, и серое пасмурное небо, которое должно было разразиться дождём, Марисса мечтала об одном — вернуться поскорее в дом и перечитать дневник Анны-Катарины.