Горнило верховного мага (ЛП)

Бегавшие вестовые помогли ей найти Нурая, оказавшегося на самой высокой из башен водяных ворот. Командующий ополчением коротко кивнул ей.

Некоторое время она молча следила за битвой; затем, видя, что поток донесений иссяк, решилась спросить: - Почему они пытаются, Нурай? Неужели не видна тщетность ударов? У наших машин радиус действия куда больше.

Страж Веры поднял голову, глядя почти затравленно. - Думаю, это гордыня, - предположил он. - Их "император" уже выиграл много сражений на морях - и мнит себя непобедимым. Глупо... но нам на пользу.

Глайниф кивнула и продолжила: - Но вокруг него есть офицеры. Неужели они не видят бесполезность осады?

Снова пустивший голову Нурай рассеянно сказал: - Нет сомнений, он тиран, и приближенные боятся сказать правду - и понести кару.

Глайниф снова кивнула: этот аргумент она хорошо понимала.

Утро перешло в день, без явной выгоды для осаждавших. Глайниф спокойно наблюдала, как командующий выслушивает гонцов, советуется и отдает приказы.

Затем один офицер подбежал и сунул Нураю в руку бумагу, содержимое коей заставило Стража вскочить. - Что? - пробормотал он. - Солдаты на острове? - Он посмотрел на Глайниф. - Должен увидеть сам - простите, аббатиса.

Оставшись одна, Глайниф обнаружила, что зрелище уже не занимает ее, и вернулась в покои Аббатства. Провела остаток дня за письменным столом, сочиняя послания различным островам, с призывами к стойкости и к помощи столице.

Однако под вечер ее начал отвлекать какой-то шум и гул со стороны острова. Жрица сердито встала и не без труда отыскала окно, дававшее вид на самые жалкие кварталы города. Поразившись клубам дыма, поднимавшимся над несколькими домами, и толпам горожан, заполонивших улицы внизу.

По галерее пробежала стражница, Глайниф окрикнула ее, но женщина словно не заметила аббатису. Глайниф сочла это весьма оскорбительным; нужно переговорить с Блюстителем относительно недостатка дисциплины...

Но пока она решила послать записку Нураю, узнать, что творится в городе, чего боится чернь. Неужели она не знает, что гавань неприступна?

Двойные двери ее личных покоев оказались открыты; она застыла у входа, ошеломленная. Как смеют слуги быть столь небрежными? Это непростительно! Ее личные комнаты!

Внутри она поразилась еще сильнее, обнаружив полнейший беспорядок в приемной. Бесценные валы лежали, поваленные и разбитые. Стол опрокинут. Ценные раритеты исчезли из ниш, статуи пропали с пьедесталов.

Это даже заинтриговало ее. Она открыла дверь в свой кабинет.

Здесь был не просто беспорядок - погром. Личные бумаги устилали пол, стеллажи перевернуты, все ящики вытащены, содержимое вывалено. Она замерла посреди этого мусора. Что, ради Маэла?..

Шум в спальнях привлек ее внимание, заставив пошевелить косо висящую дверь; там какая-то служанка деловито снимала с вешалок лучшие шелковые и кружевные наряды, кладя их себе на плечо.

Глайниф подскочила к ней и развернула за локоть. - Что ты делаешь, во имя Беру?

Девушка смотрела без страха и смущения, нагло и почти пренебрежительно. Стряхнула руку Глайниф и вышла, не обронив и слова.

Аббатиса пялилась ей в спину, пораженная не яростью, но непониманием.

"Что такое? Весь мир сошел с ума?"

Она вышла в главный зал, огляделась. Слуги, клерки, жрецы бегали - иные с сундуками в руках, или с кучами одежды, а кто-то тащил абсурдно большие картины.

Глайниф узнала одну из жриц, Тианту, и крикнула: - Стой! Что происходит? - Однако девица мелькнула мимо, не обратив внимания.

Тогда она схватила за руку горничную с прижатой к груди охапкой золотых кубков. - Требую объясниться!

Юная девушка спокойно и сосредоточенно отвесила ей пощечину и убежала.

Глайниф вернулась к себе. Начала лично собирать разбросанные бумаги. Завтра, на совете, у нее найдутся резкие слова относительно дисциплины, к Нураю и даже к Маллику. Она уверена!

На закате она заметила странную тишину и подошла к окну. Похоже, малазанские корабли не выдержали порки и отошли, встав на якоря. Вероятно, решила она, началась осада.

Хорошо. Они явно осознали тщетность атак на укрепления. Жрица села за стол, пошарила в поисках чернильницы; начала сочинять жалобу на управляющего слугами. Неужели он совсем не заботится о своем авторитете? Как смеет он пренебрегать обязанностями? Это слишком непозволительная дерзость!..

Она почти закончила письмо, когда в залах раздался топот марширующих ног. Она застыла, сжав перо, глаза устремлены на дверь. Дверь открылась, вошли люли в кольчугах и полных доспехах, с оружием, знак скипетра на груди у каждого.

Их главарь стащил шлем, явив лицо очень темное, всё в шрамах и в поту. Поглядел на стоявшую рядом седоволосую женщину, безоружную и в равном платье прислуги. Она кивнула.

Чужеземный офицер возвестил на фаларийском, хотя ч чудным акцентом: - Глайниф из Тенака, аббатиса Кебила... вы под арестом!

Когда Келланвед приказал прекратить активные действия - впрочем, бесполезные против таких укреплений, как успел заметить Тайскренн - он встал на палубе, покачиваясь на каблуках и что-то гудя себе под нос.