Горнист первой базы

— Подождёшь! — Брунгильда нахмурила рыжеватые брови. — Послушай, что пишет дяде Отто…

И не дав Ральфу опомниться, она прочитала:

— «Я вспомнил! Брунгильдочка, я вспомнил, наконец. Роман-Кош называется гора, на которой мы сидели однажды вечером. Я, Хильда и наши друзья, советские пионеры. Через много лет, в Равенсбрюке, за колючей проволокой, мы с Хильдой часто вспоминали тот вечер в Крыму…» Остальное тебя не интересует, — спрятав письмо в карман, оборвала Брунгильда. — Главное… Главное то, что завтра мы идём… Не смотри на меня, как телёнок. Завтра мы отправляемся в поход на Роман-Кош. Вот какое совпадение!

— Да. Вот какое совпадение! — повторила Наталка. — Запишись у Рудольфа. Он будет командиром нашего отряда.

Не дослушав Наталку, Ральф помчался к вожатому чешских пионеров:

— Я и Лёшка… запиши! — потребовал Ральф.

А на рассвете пятнадцать артековцев вышли в поход на гору Роман-Кош. Впереди шагал командир отряда весельчак и спортсмен Рудольф Влучек. За ним Магда — санитарка. Через плечо у неё висела сумка с медикаментами. Брунгильда несла мешок с провизией и ни за что не хотела никому его уступить.

— Мне не тяжело! — упрямо повторяла она. Настроение у Брунгильды было немного испорчено. Дело в том, что повар поджарил для туристов целую гору чебуреков, а они впопыхах забыли их взять.

— Ох, какие это были чебуреки! Румяненькие, с поджаристой корочкой! — сокрушалась Брунгильда.

— Ничего! У нас ведь ещё есть вкусные вафли… — утешала её Наталка.

— Да, правда! — обрадовалась Брунгильда. — Ну их, эти чебуреки.

И, в самом деле, стоило ли горевать о каких-то чебуреках, когда всё было так хорошо, так интересно! Наталка, Лёшка, Ральф собирали цветы для гербария, Магда из Праги и Володя из Воронежа всё время находили необыкновенно красивые камни. Ричард и Даниэль во всё горло распевали весёлую французскую песенку, а пёс Дуглас, которого прихватили с собой польские харцеры Яцек и Владек, бодро, заливисто лаял. Владек и Яцек, несмотря на палящую жару, шагали в своей форме: цвета хаки гимнастёрки и короткие штанишки, широкий ремень, к которому прикреплена финка в кожаном чехле. У Владека через плечо висел фотоаппарат ФЭД — премия, которой наградили его в Варшаве за активное участие в обществе «Невидимая рука». Это общество помогало инвалидам и старым больным людям. А Янеку за то, что он сделал модель первого советского спутника, подарили Дугласа. Оба этих мальчика были очень недовольны, когда ребята, обращаясь к ним, называли их настоящими именами. Дело в том, что у каждого харцера есть ещё индейское имя.

— Светлое Перо! Подержи, пожалуйста, мой рюкзак! — говорил Владеку Яцек.

— Хорошо, Соколиный Глаз! — отвечал Владек.

Светлое Перо и Соколиный Глаз честно исполняли обязанности корреспондентов похода. Соколиный Глаз спрятал свою авторучку в карман, а Светлое Перо закрыл фотоаппарат, только когда сумерки окутали горы. Стало прохладно. Налетел порыв ветра. Сверкнула молния.

— Ничего! Не робей, ребятишки. Вот она, вершина. Осталось немного. Доберёмся и…

Рудольф не успел закончить фразы. Могучими раскатами загремел гром, и тяжёлый ливень обрушился на горы.

— Внимание! — спокойно произнёс Рудольф. Он обмотал себя верёвкой, кинул конец её ребятам, шедшим за ним. И хотя дождь и ветер вовсю хлестали по спинам и трудно было карабкаться вверх по мокрым скользким камням, — всё равно было очень весело.

— Внимание! Осторожно! — предупреждал Володя.

— Позор! Позор! — повторял по-чешски Рудольф.

— Помалу! Обережно! — тихо говорила Наталка Брунгильде, которая тянула её на верёвке вверх. Вдруг Брунгильда споткнулась об острый выступ скалы и упала.

Алёшка и Ральф подхватили её и усадили. Когда Ральф осветил её карманным фонариком, девочки ахнули. У Брунгильды на правом колене чернела ранка, из неё лилась кровь.

Дрожащими руками санитарка Магда достала из сумки бутылку иоду и, вылив её на рану, перебинтовала Брунгильде колено. Брунгильда побледнела, крепко до боли закусила губу, потом громко засмеялась:

— Ой, какие вы смешные и перепуганные. Мне ведь ни капельки не больно. Дай мне, Наталка, пожалуйста, вафлю. А тебе, Магда, — большое пионерское спасибо.

Когда они добрались до вершины, дождь прекратился. Тогда они разожгли костёр, уселись вокруг него и всю ночь пели.

— Я тоже, как дядя Отто… Никогда не забуду об этом походе, — сказала Брунгильда Ральфу.

— И я, — кивнул головой Ральф.

А рано утром участники похода уже стояли на лагерной линейке.

Так шли, нет не шли — летели знойные, пахнущие морем и кипарисом артековские денёчки. И вот настал последний прощальный день. Он совпал с праздником военно-морского флота. Утром на море начался водный праздник. На берегу собрались артековцы, гости из зарубежных стран, моряки. Главный судья объявил соревнования открытыми. И вот, когда первые пловцы — Жан из Франции и Юрген из Чехословакии почти доплыли до цели, из моря вынырнул трезубец.

— Смотрите… смотрите, — закричали ребята.