Горные дороги бога

Я мог бы сделать все вокруг лучше и прекраснее? Еще бы, с такой-то силой! Но мне бы пришлось вечно прятать своих могущественных помощников, ведь, не дай Бож, кто-то еще рядом проронит заветные слова! И, не дай Боженка, этот кто-то поймет, что именно произошло. Куда тогда покатится мир?

Первым делом соседи поубивают друг друга, ведь у каждого человека наверняка найдется чего в сердцах пожелать ближнему своему. Те, кто выживут, конечно, будут вести себя осторожнее. Наверное, тоже попрячутся в норы. Или устроят бойню еще кровавее, так сказать, за право быть услышанным «богами». Кто-то обязательно выйдет победителем, но проигравших, как обычно, будет больше. Собственно, проиграют все остальные, и будет уже неважно, насколько благороден тот единственный возвысившийся человек.

Да, есть лишь два пути. Либо пожелать, чтобы весь этот мир побрали воплощенные божества, от греха подальше. Либо…

В танцевальном зале не было окон, зато нашлись задние двери, ведущие в узкий коридор, опоясывающий здание и выходящий к крохотному балкону над рекой. Должно быть, его использовали для пополнения питьевых запасов. А может, для обратных целей. Главное, что под моими ногами монотонно шумела вода, ни на мгновение не останавливающая свой бег.

Растения-пиявки отдавали свою добычу неохотно: пальцы начали уставать уже на половине пряжек. Зато, пустея, стебли становились податливыми и легко позволяли снять себя с серебряных загогулин. Капли мерцающей синевы летели вниз светлячками посреди ночной темноты, судорожно подмигивали, касаясь воды, расплывались лужицами и, не успевал я моргнуть, меркли. Навсегда.

Не знаю, хотел ли Иттан такого упокоения. Я бы на его месте не отказался. Жаль только, что сказать над водной могилой мне было нечего. Да и вообще не хотелось ничего говорить, пока дела не будут закончены.

Два дела, если быть точным. Пусть одинаковые, но все же два.

Они стояли на том же месте, где я их поставил, в укромном закутке за дверью, и вряд ли подозревали о своей дальнейшей участи. Истуканы. Статуи, почти такие же, как изваяния в кумирнях, только чьим-то капризом разделенные пополам. Идеальные слуги: молчаливые, могущественные и безгранично послушные. Вот только лучший мир явно надежнее строить с друзьями, чем со слугами. Да и приятнее.

Лучший…

Мои пальцы дрожали, зачерпывая из плаща горсть стеблей, заметно оживившихся при приближении к «богам». Мои ноги подкашивались, когда я заходил истуканам за спину. Заходил с тыла, потому что мне было больно смотреть на их лица. Лица несчастных детей, искалеченных в угоду чужой воле.

Нельзя убить тех, кто и так уже мертв, можно только отпустить их души на свободу…

Я повторял это себе снова и снова, обнимая «богов» и прижимая стебли к их шеям. Насытившиеся пиявки скатывались на пол и сыто замирали под ногами одна за другой, но их должно было хватить, чтобы забрать божественную силу.

И их хватило.

Когда последние посиневшие стебли лениво повисли на моих пальцах, я понял, что сжимаю в объятиях воздух. Да, пока еще плотный, густой, вязкий, пока еще обманывающий зрение призрачными линиями и красками, но уже бесплотный. Боги, лишенные могущества, превратились в туман, рваными клочками разлетевшийся от моего усталого выдоха.

Второй раз выливать эссенцию в реку оказалось еще труднее: руки почти не слушались. В конце концов я просто кинул пиявок на дощатый настил и начал топтать ногами. Наверное, со стороны мои движения походили на что-то вроде танца на раскаленных углях с той лишь разницей, что каждый шаг взметал в воздух не алые, а пронзительно-синие искры, бросавшие пугающие отсветы на все вокруг. И только когда последняя из них погасла, наступила ночь. Настоящая. Снаружи и внутри.

Конечно, так должно было случиться. Обязательно должно было.

Разве я собирался всю оставшуюся жизнь странствовать по миру в компании одержимого? Да ни за что!

Разве мог я всерьез рассчитывать, что Натти будет опекать меня до самой могилы? Конечно нет. Только надеяться – в перерывах между приступами злости и обиды.

Так стоило ли огорчаться тому, что развилка, которая рано или поздно должна была оказаться у меня на пути, лишь чуть-чуть поторопилась подвернуться под ноги?

Стекло, хрустящее на каждом шагу. Рваные гирлянды, превратившие танцевальный зал в подобие неухоженной лужайки. Созвездия свечных огоньков на стенах…

Осколки мира.

Прошлое.

Мое прошлое.

А где-то там, на улице, жизнь идет своим чередом, и нужно только шагнуть за порог, чтобы попасть в настоящее, неотвратимо и неуклонно стремящееся к будущему.

Своему будущему.

– Да что же это такое… Да как же так…

Он не выглядел огорченным, этот лысоватый мужчина, растерянно уставившийся на учиненный в зале разгром: он выглядел убитым. По крайней мере, я ни разу еще не видел, чтобы на человеческом лице мелко тряслась каждая черточка, причем в своем собственном особенном ритме.

– Да чем же я все это заслужил… – Он не спрашивал. Не причитал. Не удивлялся. Скорее, повторял одни и те же слова для того, чтобы хоть что-то связывало его сейчас с реальностью. – Да почему же…

– Вы здешний хозяин?