Горный ветер. Не отдавай королеву. Медленный гавот

Ее наградили аплодисментами. В кольце болельщиков оказались и Фендотов с Галиной Викторовной; и Мухалатов, снова лишь в легком хмелю, на желанной ему «второй космической скорости»; и Стрельцов, стоящий поодаль от них, чувствующий себя и здесь козой на веревке, но не оставленной свободно на привязи, а хуже — козой, которую на веревке неведомо куда хозяева тащат за собой; и Лидия Фроловна, до смерти довольная тем, что все идет хорошо и что представителями ее коллектива побиты какие-то рекорды.

— Товарищи! — закричала Лидия Фроловна, ловя момент общего подъема духа. — А теперь я предлагаю провести блицвикторину. Когда на земном шаре образовался этот остров? Ну! Быстро!

Кто-то из «чужих» немедленно отозвался:

— Пять миллионов лет назад.

Смеясь его поправили:

— В тысяча девятьсот тридцать девятом, когда образовалось Учинское водохранилище.

Лидия Фроловна в упоении торопила:

— Правильно! А кто открыл планету Нептун? Ну! Быстрее!

Тут уже наступило короткое замешательство. Стрельцов, непроизвольно, совсем механически, буркнул ответ себе под нос. Его не расслышали. Галина Викторовна тянулась. Ее не видели. Лидия Фроловна нетерпеливо прищелкивала пальцами.

— Коперник! — выкрикнул тот же «чужой», который определил возраст острова в пять миллионов лет.

— Бред собачий, — холодным густым баском и с возмущением заявил Мухалатов. — Планету Нептун открыл французский астроном Леверье.

«На кончике пера…» — тогда погромче прибавила и Галина Викторовна.

«Не Может Быть», шумно протестуя, пошла по кругу. Такая викторина интересна специалистам и кандидатам наук, а люди с обыкновенным средним образованием и не обязаны знать, кто и на чем открыл Нептун. Лучше отгадывать шарады. «Чужие» дружно ее поддержали.

— Вот, пожалуйста, — предложила «Не Может Быть». — Первый слог: место, где растут арбузы. Второй слог: место, куда их складывают. А целое: место, где крымский хан ел арбузы.

— Бахчи…

— Сарай… — понеслись голоса, «чужих» главным образом.

— И опять бред собачий, — тем же густым баском сказал Мухалатов. — Крымские ханы ели арбузы не только в Бахчисарае. И потом, если хан назван в единственном числе, то какой именно?

— Не придирайтесь, — обиженно откликнулась «Не Может Быть». Пробилась к Мухалатову и ткнула указательным пальцем ему в грудь: — Вы, заноза! Сочините тогда умную шараду сами.

— Сочиняют писатели. И не шарады, а романы, стихи и рассказы, — все так же, как дятел, продолбил Мухалатов.

— Ну и пожалуйста, рассказ сочините. Если можете! — И обрадовалась: — Ага! Ага! Не можете? Слабо? Коротенький рассказик, слов на пятнадцать. Но так, чтобы в нем было все, как и в большом рассказе. И сюжет, и обстановка, и разговор. Можете? А вот американцы сочинили. Двенадцать слов всего. Товарищи, слушайте: «Купе. Два пассажира. «Бывают привидения?» — спросил один. «Да», — сказал другой. И исчез». Здорово? Правда? — «Не Может Быть» в азарте, как танк, своими формами надвигалась на Мухалатова. Даже ему становилось неловко, он отступал. — А! Боитесь? Не можете? Вы — заноза, «бред собачий»! Ну, сочините рассказ, где все слова на одну букву. Это — можете?

Лидия Фроловна безуспешно пыталась их развести, войти как клин между ними. Но вокруг все хохотали так доброжелательно, хотя и с озорной подначкой, что Лидия Фроловна отступилась. И сама принялась хохотать.

Неожиданно выдвинулся Иван Иваныч Фендотов. Помахал рукою над головой, привлекая внимание.

— Отец Онуфрий, обозревая огород, около огурцов обнаружил…

— Старо! Старо! — оставляя Мухалатова, закричала «Не Может Быть». — Сто лет рассказу вашему. Взялись, так придумывайте сами. Ну, хотя бы на букву «эс». Можете?

Фендотов засунул руки в карманы, слегка повертелся на одной ноге. Потом уставился в небо и начал:

— Соловей свистел среди сирени…

Запнулся.

— …Сукин сын стегнул соловья сучком, — мрачно продолжил Мухалатов. И, видя, что Фендотов замер в замешательстве от столь неожиданного сюжетного хода, решительно, жестко закончил: — Соловей сразу скис. Все! Коротко и ясно.

— Это да! Признаю, — сложив ладошки вместе, восторженно сказала «Не Может Быть» и снова двинулась на Мухалатова. — Вот здорово! А на букву «пэ»?

Она не замечала уже никого, кроме Мухалатова. Как в танце, куда делал шаг Мухалатов, туда, держась очень близко к нему, ступала и «Не Может Быть». Лидия Фроловна суетилась, не зная, предложить ли какую-то новую словесную игру или позабавиться еще этой, явно полюбившейся многим. Она расчетливо прикидывала. Правда, Стрельцов морщится. Но это ведь особенный интеллигент, ему что чуть погрубее — все не по губе. А Лапик из госкомитета то поведет плечами недоуменно, то вдруг взорвется чистым детским смехом, особенно когда посмотрит на Мухалатова. Это признак хороший. Лапик — очень тонкая женщина. А что же, и в самом деле, что смешно, то смешно…

Все сомнения Лидии Фроловны снял Фендотов. Возбужденно жестикулируя, он объявил:

— Владимир Нилыч, я тоже принимаю вызов! Давайте опять дуэтом. Начинаю я. Итак. Папа пошел пить пиво. Пил, пил… мм…