Город

— В атаку! — Вырвалось из уст силуэта, тут же срываемого с места.

Паша выдохнул.

Двигаться дальше ему было тяжело, Борис совсем уже обнаглел, почти полностью повиснув на нём. Но то, что он замедлил ход, позволило ему прислушаться. Отовсюду доносились крики людей, страдающих и познающих вкус мести. Те, что спрыгнули с Многонога, уже начали крушить Город. Те, что ещё остались, держали оборону — направляли машину прямо по направлению Генератору. Стражники на крышах отстали, а точнее, им пришлось встретиться лоб в лоб с повстанцами.

Павел слышал не только плач людей, выстрелы и звуки борьбы, но также и уже знакомый ему, да и каждому жителю Города, солдатский марш. Это последние силы Капитана были отозваны к площади, собраны там в одну маленькую, но серьёзную армию. Они шагали на месте, ожидая команды. Команды Капитана, а значит и он должен быть где-то рядом.

Музыкант взглянул в небо — всюду вздымались вихри дыма, Город захватил огонь.

Павел вместе с Борисом вынырнул из переулков на главную дорогу, чтобы почётче определить ситуацию, и тут же попал в реку из людей, течение которой вело его к центру Города. Его раненый напарник был отброшен в сторону, точно также схвачен в человеческую давку. Люди шли к площади, надеясь найти спасение от безумства у власти, у власти, которая это безумство и породила, шли туда, где их ждала только смерть. Они прижимались друг к другу так плотно, что человек мог отпустить ноги и его всё равно бы относило людским течением.

Павел попытался вынырнуть из толпы, лавиной сносящей его к Генератору, но ничего не вышло. Паб, в котором он совсем недавно работал, был объят пламенем. Хозяин Паба взобрался на крышу и заживо горел на ней, не в силах вступить в самое чрево огня, пробиваясь к краю, дабы спрыгнуть вниз. И за свою пугливость он поплатился мучительной смертью. От Паба языки пламени, раздуваемые ветром, перепрыгнули на остовы других зданий, часть из которых уже горела. Те также занялись огнём. Город пылал всем своим величием и всей своей мощью. Раздался дикий скрежет, Павел глянул вперёд — это Многоног врезался в Генератор. На спине железной псины не было ни одного человека, зато было много крови. Генератор рявкнул надрывно, внутри него что-то закружилось волчком, пытаясь удержать темп работы — это было паровое ядро, но ничего не вышло. После стольких лет работы он уснул. Сам Генератор накренился и застыл, медленно-медленно охлаждаясь, вбирая отданное Городу тепло обратно в себя. Из борделя выбегали девушки всех возрастов и всех одеяний, большинство из них, не добегая до толпы, падали в снег — они были почти голые, в одних чулках, и не могли выжить. Среди них был Вероника, та самая, что когда-то первой встретила Павла и указала ему путь. Её тело безжизненно свалилось в рядом стоящий сугроб. Несколько здоровых мужиков уже занялись ею, пока она ещё не успела остыть.

Павел не мог сопротивляться течению и не мог идти против толпы, но он мог двигаться в бок. Так он и сделал, медленно, но верно, он шёл, всё ближе и ближе приближаясь к краю дороги. Ему нужно было туда. Это было необходимо.

Генератор протяжно затрещал — из его верхушки вырвалось огромное облако пепла, всё то, что накопилось в нём за столькие годы работы. Пепел смешался со снегом, снежинки стали чёрными. Дома горели, люди в них сгорали заживо, целые кварталы рушились под напором неумолимого огня. Доктор из пятого больничного пункта выбегал вместе с больными из Белого квартала, также охваченного пламенем. Горели столовые, охотничьи бараки, мастерские и здания инженеров, горело здание глав. департамента и горела администрация.

Освобождённые заключённые не спасали Город, они безудержно крушили его, мстя не только Капитану и власти, но и всем людям, всем, кто попадётся им под руку.

Фёдор Абросимов говорил, что Паша может изменить судьбу — и он менял её прямо сейчас. И от осознания этого ему было так страшно, такой страх засел у него в горле и коленных чашечках, что аж до блевоты.

Толпа, будто самая настоящая река, прибилась к берегу, вытекала к площади.

Там, не щадя ни себя, ни своих противников, уже схлестнулись две стороны. Люди в чёрной форме с дубинками и ружьями и повстанцы, разодетые во что попало и вооружённые тем, что сумели добыть. Две стороны с неистовой силой терзали друг друга, сокращая общую численность. Во главе стражников стоял Капитан, окружённый прихвостнями и целой гвардией хорошо оснащённых солдат. На стороне революционеров не стояло никого — Павел вынырнул туда, взобрался на обломок, который свалился с одного из горящий зданий, и запрыгнул на лестницу, приваренную к Многоногу. На спине железного пса было скользко, но он удержался, закричал:

— Вы распинаете свободу, но душа человека не знает оков, — взял свою скрипку в руки и…