Город

— Ага, знаем мы, — она ловко перехватила. — После сытного обеда, вытри руки об соседа, после казни на пару, ты заставь кричать жену, — процитировала она одну из народных увеселяющих поговорок. — Тебе вон к той лестнице, — женщина указала направление острым красивым пальчиком. — И наверх. Меня если что Вероникой зовут. Выпей водички и вали отсюда, пока какой-нибудь любитель молоденьких мальчиков сюда не заявился.

— Благодарствую очень сильно, — еле проговорив слова, а точнее то смешение букв, которое от них осталось, Павел пошёл к лестнице.

Он поднялся по ступенькам наверх и попал в коридор с тремя дверями по левой и по правой стороне. За некоторыми из них слышались стоны, охи и ахи, за другими всхлипы и признания в любви, а следом отказы по причине занимаемой профессии.

— «Эх, вот он,» — подумал Павел, — «Обитель человеческой жизни!»

Скрипач заметил в собственных раздумьях не только проглядывающиеся пёрышки творческой жилки, доставшейся ему, скорее всего, как музыканту по натуре, но также и какой-то еле уловимый, перемешанный с бытовой философией, отголосок Фёдора Абросимова, который, наверное, вот прям также бы и сказал. Обитель человеческой жизни. И добавил бы: стоит быть аккуратнее с любовью, иначе сифилис не будет аккуратен с тобой.

Не найдя воды в коридоре, о которой говорила женщина с чёрными, будто бы закоптившимися, волосами, парень прильнул к одной из дверей, из-за которой доносились самые-самые страстные вздохи.

Он почему-то подумал, что лучше ворваться в чужую радость, нежели потревожить чужую грусть. И странно, почему?

Дверь распахнулась, под тяжестью его туши, Паша стоял на пороге.

На кровати у стены лежало два человека. Ну, как лежало, девушка то точно лежала, а вот молодой человек повис на одних руках и ногах в какой-то неловкой позе, будто бы собирался размахнуться и пробить своим тазом дыру в девушке. Павел заметил у неизвестной интересное и контрастное тату на бедре в виде распустившийся розы.

— Дверь закроешь? — Спросил мужчина, не разгибаясь, оставаясь во весьма неловком положении.

— А дадите воды? — Спросил музыкант.

— Дадим, — утвердительно кивнул неизвестный. — Дверцу прикрой, милсдарь.

Павел вынырнул обратно в коридор, прикрывая за собой дверку и огораживая от себя обоих возлюбленных.

Парень облокотился спиной на стену, постоял так некоторое время, внимая вновь возобновившиеся звуки из-за стены, а затем скатился к порогу, присев на корточки. В голове у него помутнело ещё сильнее, он присел на попу, уткнувшись мордой в пол.

Шлепки тела о тело прекратились, стоны стихли, послышалось шуршание одежды и стук армейской бляхи — этот звук Павел знал хорошо, именно таким ремнём и с таким звуком отец выбивал из него дурь, когда он не хотел садиться за скрипку.

Дверь распахнулась, мужик с густой бородой хватанул его под плечо и затащил внутрь. Девушка, явно не обладающая навыком быстро одеваться, повернулась к ним спиной, натягивая трусы, а поверх них узенькие штанишки. Музыкант бросил взгляд на её оголенные несколько мгновений прелести, пытался запомнить эти образы, но голова не работала даже при таком, казалось бы, крайне необходимом случае. Мужчина на его до боли жадный и скулящий взгляд никак не отреагировал, хоть и без труда заметил.

Неизвестный посадил его на край кровати, на которой он только что отрабатывал удары тазом, сел напротив и протянул руку.

— Борис, — представился он. — Мария, — он громко позвал девушку, хоть она и находилась в паре метрах от него. — Принеси человеку воды.

Девушка, ещё не успев толком одеться, прошмыгнула мимо кровати к рядом стоящей тумбочке, вынула оттуда жестяную чашку, наполнила её холодной водой и подала гостю.

Гость схватился за живительный напиток обеими руками, припал к краям жестяной кружки и с жадностью принялся вбирать в себя ледяную воду, обжигая ею собственные губы. Тонкие струйки влаги текли по его подбородку, капали на изящный, но испачканный в толпе пиджак.

— Ну, ну, — отобрал Борис у него чашку. — Перед смертью не напьёшься. Так как тебя зовут?

— Павел, — утолив жажду, вытирая пыльным рукавом свой рот, сказал музыкант. — Павел Скрипач.

— Тот самый? — Девушка внезапно обернулась и посмотрела на него, в её до этого момента холодных глазах вдруг заискрился интерес.

— Заткнись, — отрезал Борис, грозно косясь на подругу. Было видно, что знакомы они давно. — Кто тебя подослал? — Поинтересовался мужчина с бородой, вновь обращаясь к музыканту.

— Дядя Федя… ой, то есть Фёдор Абросимов. Он сказал, что у вас есть способ как попасть на Чернодобывающую станцию. За этим я сюда и пришёл.

Девушка выглядела так, будто хотела сказать что-то, но в бок её больно кольнуло воспоминание, а потому она скрепила уголки губ ещё крепче, закончила одеваться, присела рядом и молча следила за словами гостя.

— Да, есть такое. Я сразу понял, что это ты. Мария принесла весть о том, что девочки шепчутся, мол, принесли какого-то молоденького парня с казни. Не выдержал вида… вида того, во что превращается человек, подвергшийся этой казне. Кто тебя принёс?

— Не помню, — честно признался Павел.