Город

— Таково предназначение каждого, — сухо отозвался человек. — Мы живем, каждую неделю жертвуя одним из нас, и это великая жертва, которой можно гордиться. Тот человек спас вас, привёл тех, кто пожертвует собой, а потому отдал нам своё тело. Такова судьба.

— Вы говорите, что вам не за что бороться, — взвился Эмиель. — Так сдохните все, а не жрите друг друга как скоты, если вам бороться не за что. Вам, сукам, свобода дана. Если вы не знаете, что делать со своей свободой, она вам не нужна. Идите в вон в то окно и бросайтесь с корабля вниз головой. Вот это будет решение. А то, чем занимаетесь вы — ублюдство, и сами вы ублюдки, только и умеющие, что жалеть себя. Пошли вы все к черту.

Эмиль схватился за рукоять ножа поудобнее, напружинился в ногах, готовясь к броску, словно хищник. Человек в балахоне за мгновение до его атаки ударил ногой по железному пруту в углях, искры брызнули на них, обожгли лицо.

— Хватайте! — Крикнул человек.

Чья-то рука схватила Эмиля сзади за куртку, кто-то вцепился в бок и повалил на живот, ещё несколько тел накинулось сверху. Петра тоже схватили, заломили руки, ткнули лицом в пол. Заточку вырвали.

Всё происходило на сцене. Если бы в зале были зрители, они бы поставили данной постановке высший балл.

Дикари прижимали Эмиля к половицам на сцене, бегали и кружились вокруг, радуясь пойманной добыче, издавая непонятные утробные звуки.

Человек в балахоне подошёл, держа в руках раскалённый с одной стороны прут, присел на корточки у его лица.

— Ну что, добегался, допрыгался? — Он схватил Эмиля за волосы. Тот плюнул ему в лицо, но в его положении это было невозможно, а потому попал только чуть-чуть на ботинки. — Слышал что-нибудь про запекание живьём, гадина? Это когда свинье в жопу раскалённый вертел вставляют. У меня есть свинья, есть прут, вроде всё сходится. А ну, парни, — он поднялся с корточек и дал команду нескольким дикарям разойтись. — Сейчас мы его проучим. Только мы тебе, дружок, не раскалённой частью в задницу всунем, а наоборот, холодной. Чтоб ты не сдох сразу, да и чтоб вынуть не мог, — человек в балахоне расстегнул ему ремень, сорвал бляху и спустил штаны к коленям, оголив его голый зад. — Сейчас посмотрим как ты с этой штукой ползать будешь.

Эмиль взвыл от боли.

Он вывернул руку, чуть не сломав её, выдёргивая из цепких дикарских лап.

Ему хватило мгновения, чтобы хватануть что-то из штанин, упавших к коленям, кончик этого чего-то он сунул в рот, сдавливая зубами и отрывая колпачок. Сначала ему в лицо, а после в лицо всем присутствующим ударил яркий полыхающий столп красных искр. Это был фальшфейер.

Эмиль быстро натянул штаны одной рукой, комично подпрыгивая на одной ноге, другой же отгонял одичавших людей из Тринадцатого сектора. Одевшись, он подал руку Петру, которого пытались стащить с лестницы вниз, к гнёздам. Дикари отцепились, канули в темноту, фальшфейер продолжал рычать тысячью яро пышущих огней.

— Вот она ниточка, вот он виток, — закричал Эмиль радостно. — Спасибо, Родя, спасибо за ниточку.

— В атаку, все в атаку, идиоты, — злобно орал человек в балахоне. — Это всего лишь огонь, он ничего вам не сделает, вернитесь!

На сцене остались только два напарника, два исследователя пустошей, двойка попаданцев, а напротив них с раскалённым прутом, не отступая назад, стоял каннибал.

— Нас двое, сдавайся! — Крикнул Эмиль, покачнулся как-то неуверенно, оступился и грохнулся на пол сцены, потеряв сознание — недоедание и болезнь дали о себе знать. В его руке продолжало полыхать огниво, заливая всю сцену и весь актовый зал кроваво-красным цветом, свет от которого выбивался даже из окон.

— Теперь нас двое, — обрадовался человек в балахоне. — Потанцуем?

Дикарь бросился на него, взмахнул палкой сбоку, ударил от уха. Лавина еле-еле уклонился, отходя в бок, на край сцены, упираясь в тупик. Каннибал хватанул палку поудобнее и удачно рванул ею воздух над головой Петра, с трудом удержал оружие в руках, и снова замахнулся, на этот раз сверху вниз, занося раскалённый прут прямо над головой. И снова промахнулся.

Пётра оттесняли к краю сцены, он судорожно искал глазами отброшенный у Эмиля клинок, но его нигде не было. Дикарь нанёс ещё пару ударов по воздуху, а затем крутанулся ловко и тыкнул Петра в грудь. После первого удачного попадания, он продолжил использовать тот же удар, тыкнув своего противника палкой точно копьём ещё несколько раз. Внезапно он развернулся боком, раскалённая железка скрылась за его широкой от балахона спиной, а затем вылетела сбоку — Петру пришлось присесть, а ловким ударом сверху вниз, попав по его плечу, каннибал поставил его на колени.

— Я против тебя ничего не имею, — сказал человек в балахоне, вертя оружие в руке. — Ты вроде хороший парень, но таково предназначение, такова судьба. Кто-то должен пожертвовать своим телом.

— И это, — Эмиель вонзил заточку ему в бок. — Будешь ты! — Свет от фальшфейера внезапно погас, тьма окутала главный зал, пышущая красными искрами рукоять угодила каннибалу в задницу.