Город

Здесь лежал связанный, ни на что не способный, наказанный за свою жестокость человек.

Он долгое время терпел, но сейчас это стало невыносимо — большего унижения не сыскать — Эмиель спустил нужду в штаны, заплакал.

Четвёртый день.

Эмиль снова и снова выкатывался наружу, объедался холоднющем снегом и закатывался обратно. Для разнообразия то гусеницей, то колбаской.

Он снова кричал, просил деда Парфения вернуться, а мимо проходящих людей помочь ему, но ему снова никто не ответил.

Солнце садилось, Эмиль выплакивал на затвердевший грязный снег воду, которая так дорого ему досталась.

День пятый.

Люди бросили его здесь одного, оставили помирать таким жестоким способом. Никто не пройдёт мимо и никто не поможет.

Зубы ныли от постоянного поедания снега, мозг будто бы отмирал. Его всего трясло, знобило, но нечем было укрыться и никакими движениями из тех, что были в его распоряжении, он не мог согреться. Ничего ему не помогало.

Он молча выкатывался на пять минут два раза за день, чтобы перекусить снегом. В горизонт он даже не вглядывался.

Эмиль не чувствовал ног, не чувствовал рук. Никто ему не поможет. Пора с этим смириться. Пора? Пора.

Эмиель в последний раз выкатился бочонком наружу, разогнался так как мог и скатился по склону вниз. Туда, откуда он в его положении уже не смог бы забраться обратно. Он попробовал, и, правда, не смог.

Приняв свою судьбу, Эмиль ещё некоторое время покатался по снегу туда-сюда, просто ради развлечения — умирал он медленно, очень медленно. Если бы он мог снять с себя всю одежду и обожраться снегом, то ему было бы намного легче умереть. В принципе, это было именно то, чего он хотел. Единственным, чего он сейчас хотел.

Вдруг он осознал, вспомнил, что не так уж и сильно он обделён по желаниям. Есть ещё одно — взглянуть на Родиона перед смертью. Эмиль не испытывал к нему ни злости, ни ненависти, просто это был тот человек, который, по сути своей, был виноват в его смерти. В том, как распорядилась судьба.

Это было трудно, но Эмиель всё же добрался до трупа Родиона. Ну, как трупа. Если наполовину заметённое в снежном пуху тело можно назвать трупом, то да, это оно.

Эмиль подкатился к своему бывшему соратнику, посмотрел на него немного и задался вопросом, зачем ему это было нужно. Ведь никаких эмоций он не испытал, а вид Родиона его не удивил. А что удивляться? Он скоро таким же станет.

Эмиль упёрся голой щекой в снег, ощутил приятную, освобождающую от тесных цепей прохладу, закрыл глаза и… уснул.

Очнулся Эмиль абсолютно внезапно, будто кто-то окатил его ведром ледяной воды. Почти так, только с небольшими поправками: ведром был костёр, а окатили его жаром костра и, приводящим в норму циркуляцию крови, тёплом.

Он раскрыл глаза, не стал двигать руками и ногами, пока не увидел, что они не связаны. Не мог поверить своим глазам. Прошло некоторое время прежде чем он смог расчесать вмятины от пут на своих запястьях и лодыжках, а также вновь обрести контроль над своими конечностями и телом.

И только потом, только после этого Эмиель увидел силуэт человека. Его лицо скрывал капюшон, а свет от объятых пламенем поленьев дёргался, не давал разглядеть элементы его снаряжения. Неизвестного возраста мужчина, по крайней мере человек телосложения мужчины, сидел напротив него и тыкал древесным прутиком в тлеющие угли, ковыряя их и заставляя отдать последнее тепло.

— Дед Парфений? — Неловко спросил Эмиль, потирая глаза и почёсывая лоб.

— Какой же я тебе дед? Я что, такой старый, что на деда похож? — Отозвался незнакомец.

— Не похож… вроде, — замялся Эмиель, не зная даже как отблагодарить своего спасителя и был ли этот человек вообще причастен к его спасению.

— Ты что, не только бошку себе отбил, но и отморозил её себе что-ли, мать его так-растак? — Возмутился неизвестный, с силой пихая прутик в угли.

— Откуда… откуда вы знаете? Кто вы?

— Извечный вопрос, приятель. Я и сам порой ищу ответ на этот вопрос. А как тебе кажется, кто я? — Незнакомец схватился пальцами за край капюшона, отдёрнул его кверху. Это был мужчина средних лет, с виду инженер, но сложен был весьма и весьма неплохо.

— Спасатель.

— Ну, для тебя может быть оно и так, спасатель, хех. А сам-то я кто, как ты думаешь? Только не говори, что дед Парфений, — наигранно попросил мужчина.

— Дед Пихто, — отрезал Эмиль. — Ты осмотрел мои раны? Как там с ними, сильно?

— Сильно. Две здоровенные шишки точно мой кулак, плюс, кажется, переохлаждение. Ты откуда?

Парень не ответил, обвёл куполообразное убежище, в котором они ютились, глазами и сказал:

— Отсюда.

— Вот как? А я из Тринадцатого сектора. Бреду значит себе спокойно, метель воет, ветер по мне с плеча рубит. Вижу, лагерь, иду к нему, а по дороге встречаю два трупа. Ну, так мне сначала показалось. Но одним из этих трупов был ты, я взял тебя за ноги и сюда притащил, отогрел. Кстати, есть хочешь?

— Ты мало того, что спас меня, — поразился услышанному Эмиель. — Так ещё и накормить решил? Вот это да, ты откуда?