Город Антонеску. Книга 1

И наконец, самое главное: всех способных носить оружие – порядка 5000 человек – мобилизовал в свою Зондеркоммандо «Rusland».

Зондеркоммандо «Rusland» тоже была организована по типу немецких Зондеркоммандо СС, с одним лишь отличием – она подчинялась «VoMi» и получала от «VoMi» форму, оружие и поистине изуверскую идеологию.

Страстно желая приблизиться к «настоящим немцам», солдаты этой Зондеркоммандо убивали евреев с еще более страшной, звериной жестокостью, особенно удивительной тем, что она была направлена против хорошо знакомых им людей – соседей, товарищей, коллег.

Убийство евреев Одессы в Богдановской Яме было не первым убийством фольксдойче. До этого в своих родных селах они успели уже расправиться и с коммунистами, и с советскими служащими, и просто с людьми, которые были им не по нраву. Потом была Богдановка.

А после Богдановки еще пять страшных месяцев, до мая 1942-го, день за днем они продолжали убивать пригоняемых в Транснистрию одесситов.

История Зондеркоммандо «Rusland» завершится весной 1944-го, когда Красная армия приблизится к границам Транснистрии.

В эти дни закончится и преступная жизнь ее командира, теперь уже бригаденфюрера Хорста Хоффмайера.

То ли сам он «поставил точку», то ли преданные ему фольксдойче постарались – неизвестно. Неизвестно и где это произошло: то ли в Транснистрии, то ли в Румынии, в Крайове, куда он успел сбежать…

Сами фольксдойче тоже сбежали.

С семьями и со всем награбленным барахлом на специально организованных обозах через Польшу в Германию. Те, кто оказался в Восточной зоне оккупации, были «возвращены» на родину, и судьбе их не позавидуешь. А попавшие на Запад растворились в своем народе, народили детей, внуков и правнуков, которые и не знают, что деды их и прадеды были когда-то не «настоящими немцами», а только фольксдойче в далекой, давно исчезнувшей стране, носившей имя «Транснистрия».

И уж, конечно, не знают ни внуки, ни правнуки, что где-то, в этой Транснистрии, было когда-то, а может быть, есть и сегодня такое село – Богдановка, на окраине которого в глубокой Богдановской Яме покоится пепел десятков тысяч детей, убитых их дедами и прадедами.

«Праздник Милосердия»

Убийство в Богдановской Яме началось в воскресенье, 21 декабря 1941-го.

Большими группами евреев погнали в насаженный около Ямы парк – белый и праздничный, как могут быть праздничными деревья, ветви которых укрыты легким покровом снега. Здесь их заставили раздеться и строго предупредили, что одежду следует складывать аккуратно.

И они разделись.

И аккуратно сложили грязные свои отрепья.

И застыли в каком-то безмолвном недоумении…

Мороз достигал 20 градусов, шел снег, а они – мужчины, женщины, дети – стояли нагие, почти касаясь друг друга и…

…И не чувствовали ничего.

Ни холода, ни своей наготы.

Они были уже по ту сторону черты. По ту сторону жизни.

Убийцы врезались в эту ледяную толпу и с дикими криками погнали первую десятку к обрыву.

«Шнелль, шнелль!»

Быстрее! Быстрее!

Ближе к обрыву! К Яме! На край!

И на колени! Всем на колени!

Не оборачиваться! Не обо-ра-чиваться!

Залп… и пуля в затылок каждому.

И все, стоящие на коленях на самом краю обрыва, скатываются по его склону в горящий в глубине костер.

У нас нет фотографии расстрела в Богдановской Яме, но так было везде, на всей оккупированной территории, в полном соответствии с дьявольской методикой Эйхмана. Везде убийцы стреляли в затылок евреям, стоящим на коленях у края заполненного трупами рва…

Но вот к обрыву уже бежит вторая десятка.

«Шнелль, шнелль!»

На край! На колени!

Не оборачиваться!

Сейчас прогремит залп.

Но нет…

Что-то, кажется, произошло, что-то случилось, там, в этом белом парке. Ледяная толпа всколыхнулась, и из нее вдруг выскочил абсолютно голый мужчина. Смешно подкидывая длинные худые ноги, он мчался куда-то в покрытые снегом поля. Убийцы бросились за ним…

Выстрел… Крик…

И вот уже на снегу скорчилось молодое красивое тело, и горячее алое пятно отделяет его безжизненную белизну от сверкающей белизны снега.

Убийцы глядят равнодушно – это белое тело на белом снегу теперь их уже не интересует.

Они повернули назад, к Яме.

Спешат.

Каждый обязан убить за день 160 жидов, а все они вместе – не менее 10 тысяч. Вы, наверное, удивитесь, но в пяти крематориях Освенцима сжигали за сутки меньше – около 9 тысяч.

К концу первого дня фольксдойче были измучены, казалось, не меньше своих жертв и стали проявлять явные признаки безумия.

Обеспокоенный Исопеску приказал подкатить к Яме бочонок с вином.

И правильно сделал.

Потому что, упившись вдрызг, фольксдойче повеселели и даже устроили между собой соревнование: кто больше?

Убийство продолжалось три дня: 21, 22 и 23 декабря 1941 года.

За эти дни было уничтожено около 30 тысяч.

На территории свиносовхоза оставалось еще столько же.

И вдруг… бойня прекратилась…

Утром 24 декабря евреев, не спавших всю эту долгую ночь в ожидании смерти, погнали не к месту убийства, а ближе к Бугу, туда, где урочище свертывается в гигантскую петлю. Там, в глубине урочища, их заставили строить вал, нечто типа плотины.