Город Антонеску. Книга 1

«Бравые румынские воины», по правде говоря, показались Кейтелю жалкими, но он тактично уклонялся от ответа и мямлил что-то несуразное[41].

Антонеску понял и обиделся.

Ну, что же, этот спесивый немец может думать все, что ему угодно. Но Одесса захвачена! «Odessa a cazut!»

Со всего мира идут в Бухарест поздравления.

Их набралось уже штук 200! Кроме телеграммы от Гитлера есть еще телеграмма от Муссолини, письма от Геринга и Риббентропа, открытки от учениц женской школы № 7, от патриарха православной церкви Никодима и даже от какого-то… еврейского раввина Даяна.

Одесса захвачена, и в честь этого исторического события, назло всем врагам, он проводит сегодня свой Парад.

Гитлер, конечно, даром что друг, унизил его своим отказом. А сам, между прочим, Москву не взял, и свой германский парад на Красной площади не устроил.

И даже, более того – вчера, 7 ноября, вместо германского парада… какой позор!.. на Красной площади прошел большевистский парад.

И этот парад принимал… сам Сталин.

Сталин, который, как все они были уверены, уже проиграл войну!

Парад мужества

Москва, 7 ноября 1941 г., пятница 8 часов 00 минут утра

Гитлер действительно был уверен в том, что 7 ноября, в день, когда на Красной площади обычно проходит парад, он проведет там свой парад Победы.

На передовые позиции уже прибыли из Берлина киношники, чтобы увековечить торжественное вступление его войск в Москву, а он со своей стороны уже подготовил речь, которая вдохновит солдат перед штурмом: «Солдаты! «Перед вами Москва! Заставьте ее склониться! Москва – это конец войны!»

Москва, конечно, ощущала опасность.

Еще две недели назад, 15 октября 1941-го, вышло постановление ГКО за номером 801/сс «Об эвакуации столицы СССР г. Москвы в г. Куйбышев». И уже на следующий день, 16 октября, в тот трагический для нас день, когда румынские варвары вошли в Одессу, в Москве началась паника.

Магазины закрылись, трамваи не вышли на линии, а люди… люди толпами бежали куда глаза глядят. Эту панику, конечно, нужно было остановить и остановили: 19 октября в столицу были введены войска НКВД.

Панику остановили, но бегство все равно продолжалась.

Уехали иностранные дипломаты, ученые, врачи, весь аппарат ЦК и даже некоторые члены Политбюро. В специально оборудованном вагоне в Тюмень отправился «вечно живой» Ленин.

Из Оружейной палаты вывезли ценности. Из тюрем – «врагов народа».

По постановлению ГКО Сталин тоже должен был эвакуироваться.

На аэродроме им. Чкалова в полной готовности его ждали четыре «Дугласа», а на одной из железнодорожных станций – поезд.

Весь мир был уверен, что «русские на пороге краха».

Весь мир ждал, что Геббельс вот-вот прокудахчет по радио о захвате большевистской столицы.

Но вместо этого по радио…

Вместо этого по радио ровно в 8 часов утра – знакомые позывные Москвы, и ненавистный голос Левитана торжественно объявляет, что на Красной площади… «на-чал-ся военный па-рад!»

Если Сталин хотел потрясти мир, то он этого добился.

Мир был потрясен!

На Красной площади действительно начался военный парад в честь 24-й годовщины Октябрьской революции.

Как обычно, параду предшествовал митинг, который прошел накануне вечером на станции метро «Маяковская».

Вы только представьте себе!

Заснеженная, темная, кажущаяся мертвой Москва[42].

Тихо, только скрип шагов сотен идущих по снегу людей.

У входа метро «Маяковская» оцепление.

Красноармейцы, светя фонариками, проверяют пропуска.

Эскалатор уходит вниз. В глаза ударяет резкий свет. В серебряном зале метро две тысячи самых достойных. Нет и не может быть здесь всяких «сомнительных», типа родственников «врагов народа», расстрелянных или отправленных в ГУЛАГ без права переписки.

На трибуну поднимается Сталин.

В отличие от обычных его выступлений, на этот раз перед ним листки с напечатанным текстом. Но он подготовил этот текст сам – Сталину не нужны ни «спичрайтеры», ни «имиджмейкеры». Да он и слов таких, наверное, не знал.

И может быть, именно поэтому речь его потрясает.

Даже грузинский акцент и ошибки в построении фраз не умаляют ее силы.

И мы сегодня, спустя более полувека, сидя у экрана компьютера на севере Тель-Авива, невольно подпадаем под власть этого голоса.

Мы смотрим старый документальный фильм, снятый на станции метро «Маяковская» 6 ноября 1941 года, и слушаем речь человека, принесшего нам и нашим близким так много горя, и… верим ему.

Немцы у стен Москвы, Гитлер ждет с нетерпением рапорт фон Бока о захвате столицы, весь мир поет последнюю осанну России, последнюю осанну Сталину, а он, как всегда, полон сверхчеловеческого спокойствия: