Город Бесконечной Ночи

Адейеми прибыла примерно за час до выступления, сопровождаемая большой свитой и своей собственной командой безопасности, одетая в потрясающее нигерийское платье китенге[29] с нанесенным на него изумительным черно-белым геометрическим узором с яркой каймой, и в мерцающий оранжевый шелковый шарф, уложенный вокруг ее головы. Она была высокой, статной, величавой и удивительно молодой, учитывая все ее достижения. Аттия был покорен ее харизмой.

Тысячи людей пришли, чтобы поприветствовать ее, когда она проходила по вестибюлю, аплодируя и бросая лепестки желтых роз — то был ее фирменный цветок. Это возмутительно, думал Аттия, что доктор Адейеми, известная христианка, была вынуждена путешествовать с такой большой группой вооруженных охранников из-за фетвы, угроз смерти и даже покушения.

Аттия помогал удерживать толпу почитателей за бархатными канатами, в то время как доктор Адейеми проходила мимо. К этому моменту она уже час пробыла в зале и выступила с докладом о ВИЧ и СПИДе и попросила больше средств у правительств стран мира для ряда основанных ею в Западной Африке клиник по изучению и лечению ВИЧ. Аттия не смог увидеть само выступление, но слышал речь, которую транслировали в вестибюле, чтобы широкая публика могла ее послушать. Адейеми говорила по-английски и красноречиво рассказывала о работе своих клиник и замечательном снижении числа новых случаев заболевания ВИЧ благодаря усилиям ее организации. Тысячи жизней были сохранены благодаря ее клиникам, которые предоставляли не только спасительные лекарства, но и внедряли образовательные программы. Все это, однако, сделало ее мишенью «Боко Харам»[31], утверждавшей, что ее клиники являлись частью заговора западных стран и были созданы для стерилизации мусульманских женщин, поэтому несколько из них они взорвали.

Генеральной Ассамблее понравилась речь, и ее много раз прерывали аплодисментами. Она делает поистине великое дело, — подумал Аттия — то, с чем может согласиться каждая нация.

Аттия слышал, что выступление шло к завершению. Теперь полный энергии звонкий голос доктора Адейеми достиг крещендо, выражая ее волю, призывая мир дать обещание искоренить ВИЧ и СПИД, как это было сделано с оспой. Это была достижимая цель. Конечно, это потребует денег, самоотверженности и создания программ просвещения со стороны правительств всего мира, но это все лежало в пределах достижимого.

Последовали очередные аплодисменты, и, наконец, она закончила, вызвав бурные овации. Аттия приготовился к возрастанию активности у входа в вестибюль. Вскоре двери открылись и вышли иностранные делегации, сановники, пресса и гости, а затем и Адейеми в окружении нигерийских политиков, врачей и социальных работников. Вся эта группа была окружена кольцом ее команды безопасности. Что это за мир, — подумал Аттия, — если даже у такой святой, как она, были враги. Но, к сожалению, так сложились обстоятельства. Оцепление телохранителей вокруг Адейеми было плотным, как барабан — даже посреди высокопрофессиональной Службы безопасности Организации Объединенных Наций.

Толпа продолжала прибывать, волнуясь, ведя бурные обсуждения и все еще находясь под впечатлением от вдохновляющей речи. Люди — на удивление спокойно и организовано — выстроились вдоль бархатных канатов, лишь немного забеспокоившись, когда доктор Адейеми, ее свита, охранники и фанаты прошли через вестибюль. Помещение было настолько заполнено людьми — Аттия никогда не видел такого прежде: все сосредоточились на Адейеми, как пчелы, сгруппировались вокруг королевы. Конечно, здесь присутствовала и пресса, ощетинившаяся телевизионными камерами.

Внезапно Аттия услышал серию быстрых звуков, напоминающих выстрелы. Хорошо знакомый с огнестрельным оружием, он сразу понял, что никакая это не стрельба, а всего лишь фейерверки. Но толпа не смогла уловить эту тонкую разницу, и эффект оказался взрывным: внезапная, всеобъемлющая паника. Визг и крики заполнили вестибюль, в то время как люди рванули врассыпную в поисках укрытия — любого доступного укрытия. Обезумев, они бросились врассыпную, сталкиваясь, падая и затаптывая друг друга. Казалось, что их мозг отключился, и власть захватил первобытный инстинкт выживания.

Аттия и его коллеги пытались навести порядок и привести в действие тщательно отрепетированный план «антитеррор», но их действия оказались безрезультатны: никто не слушал, толпой овладело паническое коллективное сознание, и бархатные канаты, стойки и ограждения начали разваливаться и падать, как карточный домик.