Город без полиции

Таня ушла в кухню и захлопнула за собой дверь. Потревоженный шумом кот недовольно покосился на нее и мягко спрыгнул со стола, оставив после себя распотрошенный пакет. В зубах у него был кусок буженины, завернутый в пленку. Отступив с добычей в угол за холодильником, Юрий Долгорукий принялся с аппетитом закусывать, о чем свидетельствовало шумное неопрятное чавканье и треск рвущегося целлофана.

– Ну и на здоровье! – сказала ему Таня, налив и залпом выпив стакан воды. – Ешь спокойно, не собираюсь я ничего у тебя отнимать. Пусть хоть кому-то в этом доме будет хорошо!

Глава 12

– ...Я восхищаюсь тобой! Просто восхищаюсь! Никогда бы не подумала, что ты способна на такое! Скажи, а квартиру вы будете делить? Таня, ты что, спишь?

– Уже нет, – ответила девушка, открывая глаза и глядя в темноту. Она лежала на коротеньком диванчике, страшно жестком и неудобном, под головой у нее была непомерно пышная подушка, а в каких-то полутора метрах – Наташа, пусть и невидимая в темноте, зато отлично слышимая. И все же она была почти счастлива. К этому чувству примешивалась смутная тревога, похожая на ту, которую испытывает студент перед сложным экзаменом, и бесконечные «вдруг». Вдруг провал? Вдруг успех? Что будет, если придется вернуться к прежней жизни, что, если мосты сожжены слишком рано и впереди ничего нет, кроме бесконечных поражений?

«Ну уж этого никогда не будет! – подумала Таня, переворачиваясь на другой бок и натягивая на плечи сползающее одеяло. – После того что он мне устроил, возвращаться нельзя! Это значит, растоптать остатки собственного достоинства! А развода не боюсь, я его уже, можно сказать, почти пережила!»

От Ивана она уехала в тот же вечер, когда они поссорились, – ровно неделю назад. За эти семь дней произошло так много всего, что теперь ей казалось, что позади остался целый месяц. Когда Таня собирала сумку, чтобы ехать к маме, муж вмешался, они окончательно разругались, и дело закончилось пощечинами. Пострадавшей стороной была Таня – самой ей так и не удалось дотянуться до лица ревнивого супруга. Тот был всерьез уверен, что та спешит не к маме, а в объятия к любовнику. У родителей Таня прожила двое суток, потом пришлось искать другое убежище, так как Иван стал подкарауливать ее во дворе, считая, что разговор не окончен. Он даже взял отгулы на работе, и его серебристая «Тойота» прочно прописалась под окнами Таниных родителей. Девушке удалось сбежать с помощью отвлекающего маневра – она вышла из дома с матерью, якобы направляясь в магазин, уже за углом поймала первую попавшуюся машину и уехала на другой конец Москвы. Мать, позвонив ей вечером, весело рассказывала, как разозлился Иван, увидев ее идущей обратно в одиночестве.

«Вот не думала, что он у тебя такой ирод! – сказала она на прощанье. – В самом деле, что он себе позволяет? Начал меня за грудки хватать, пытать, куда я тебя девала? Такой и придушит, чего доброго!» Вообще, отношения Тани с матерью неожиданно изменились к лучшему. У нее сложилось впечатление, что ей надо было уйти от мужа, чтобы ее начали воспринимать всерьез. Разобравшись в ситуации, мать заявила, что Иван забрал себе безобразно много воли, и если бы она знала это раньше, ни за что не стала бы его поддерживать в семейных конфликтах.

– Но ты же считала меня глупым ребенком! – напомнила ей дочь.

– Знаешь, я не заметила, как ты выросла, – призналась та. – И Ваня, по-моему, тоже. Ты собираешься к нему возвращаться? Нет? Только не горячись, развестись всегда успеешь. Все-таки он тебя любит... Потому и бесится, что любит! Была б ты ему безразлична, он не дежурил бы в машине под окнами! Ничего, это будет ему уроком!

Девушка не возражала, чтобы не разочаровывать мать, хотя про себя все уже решила – к мужу она не вернется ни при каких обстоятельствах. Решение пожить у Наташи Таня приняла спонтанно. Это было единственное место, где Иван не нашел бы ее и за сто лет – он не знал даже телефона Наташи. Ее приняли как родную, и Наташина мать страшно разволновалась, узнав, что Таня снова едет в Грецию и на сей раз дело, похоже, будет завершено.

– Сколько ты для нас делаешь! – Эта маленькая, не по возрасту старообразная женщина всегда вызывала в девушке острую жалость. Исчезновение сына подействовало на нее фатально – она так и не оправилась. Это была живая тень, робкая и неуверенная в себе, сжавшаяся в комок, словно в ожидании удара. Рядом с матерью даже говорливая Наташка становилась тише, словно та подавляла ее своим неизжитым горем. Больше всего женщина мучилась из-за мысли, что не может навестить могилу сына... И вот это могло стать реальностью в ближайшее время. Она видела в этом огромную заслугу своей несостоявшейся снохи, так что Тане даже становилось неловко.