Город без войны

– Руки за голову, к стене, – скомандовали здесь же. Холодный ствол упёрся в затылок, цепкие пальцы обшарили одежду, вытащили из кармана всё, что там было: пачку с двумя сигаретами, несколько грошей, домовёнка Кузьку и окаменевший зуб, бросили на пол. – Чист. Пошёл вниз!

Сашка подчинился. Всё было очень странно: и процессия из пяти вооружённых амбалов, и вывернутые карманы, и что-то несбывшееся этим утром…

Он шёл по развалинам, не оборачиваясь, хотя никто и не запрещал оборачиваться. Ступая по смёрзшемуся снегу, Сашка ожидал очереди в спину в одном из загаженных подъездов или просто на груде щебня. Потому что ничем хорошим эта процессия кончиться не могла. Встречные парни боязливо пятились, а то и сворачивали, обходя их, словно чёрных кошек, не к добру встреченных. У остановки ждала машина: старый микроавтобус с матерчатым верхом. Шофёр копался в радиаторе. Заметив, что пассажиры подошли, он закрыл капот и принялся заводить мотор, который чихал, но работать не собирался. Ругая свечи, карбюратор, жадность начальства, водитель всё же завёл двигатель. Рыча и подвывая, микроавтобус двинулся по грязной пустой улице. Сашку с двух сторон стиснули охранники, а когда он попытался сунуть замёрзшие руки в карманы, охранник напротив пнул его сапогом.

– Держите руки на виду и не делайте лишних движений, – посоветовал симпатичный.

Сашка затравленно огляделся. Он понимал: происходящее связано с Ильёй. Тот ушёл, и его поймали в городе. Конечно, допросили. А допрашивали в Конторе так, что человек всё что угодно на себя мог наговорить. Охранники молчали, машина дёргалась и тряслась на колдобинах, а Сашкин страх перерос в ужас. Если его сейчас станут допрашивать, он ведь тоже может рассказать всё: и про то, что Илья был в Энске, и про то, как Сашка подобрал его в степи. Или нет? Может, ему удастся то, что не удалось другим? Может, он будет молчать?

Машина остановилась в центре, у двухэтажного здания тускло-жёлтого цвета. У железных дверей стояли высоченные парни в зелёной форме и с автоматами в руках. Они молча расступились и пропустили Сашку внутрь. За ним неслышно вошёл симпатичный. В холле стоял стол, за которым дежурил ещё один здоровяк в такой же форме, как и у охранников на улице. Он ощупал Сашку взглядом и, не глядя на протянутые документы симпатичного, широко улыбнулся.

– Мы сразу ко мне в кабинет пойдём, – сказал симпатичный. – А вы пока ту сволочь готовьте. Может понадобиться.

Дежурный козырнул.

– Пойдём, подозреваемый, – сказал симпатичный добродушно, показывая на дверь в дальнем конце коридора.

Сашка поплёлся к указанной двери, прочитал табличку: «Старший следователь отдела особых преступлений Ян Щетинкин». Симпатичный открыл дверь и пропустил Сашку вперёд. В кабинете был полумрак, однако Сашка разглядел заваленный бумагами стол, мягкий стул за ним и обитый чёрной клеёнкой табурет прямо около себя. Вдоль стены помещались шкаф с картонными папками, выкрашенный голубой краской сейф и маленький холодильник на кривоногой тумбочке. На холодильнике был приклеен портрет Главы, вырезанный из календаря за прошлый год. Такой календарь всегда вешали в казарме Корпуса над местом дежурного. Ещё один портрет Главы, но уже нормальных размеров, помещался в вытертой позолоченной раме над столом следователя. Под цвет этой рамы были и узоры на задёрнутых шторах: бледно-золотые ромбы на изрядно полинявшем зелёном фоне.

– Садитесь, – симпатичный указал Сашке на табурет, а сам стал снимать пальто.

Сашка сел. Следователь повесил пальто на гвоздик за дверью, устало вздохнул, уселся за стол напротив и попытался включить настольную лампу. Лампа не включилась. «Опять, свиньи, свет вырубили», – обругал он кого-то тихо и, открыв холодильник, понюхал мясо на бутерброде. Видимо, запах вполне удовлетворил его, и симпатичный с удовольствием принялся жевать свой завтрак.

– Ну что же, господин штурмовик, – сказал он, наевшись. – Ерхов Александр, как я припоминаю. Я – Ян Щетинкин, следователь УБ. И сразу хочу сказать, что дела ваши совершенно хреновы. Боюсь даже, что по тяжести вменяемых деяний завтра вас расстреляют и мы не успеем как следует пообщаться. Ну да ладно. Вас ещё может спасти чистосердечное признание.

Сашка сидел, от ужаса впав в ступор и не в силах пошевелиться. Никак не предполагал он такого утра. Следователь поднялся со стула и, подойдя к окну, отдёрнул штору, отчего в кабинете стало светлее, а на шторе остались пятна от жирных пальцев, и полез за документами в сейф. Покопавшись в нём, Щетинкин вытащил тонкую папочку. Посмотрев на содержимое папки с некоторой неприязнью, перевёл взгляд на Сашку.

– Хотите что-то сказать?

– Я не виноват.