Город без войны

– Чего успокойся, дай я врежу ему по харе.

– Не надо пока. Лучше познакомься: Александр Ерхов, бывший кадет, ныне командор штурмовой бригады. Во карьера – да, на зависть. Заметь, каких олигофренов Корпус выпускает: два слова связать не может, кроме «дяденька, я не виноват». Казалось бы, учат языкам, всякому такому, а он…

– Издевается, поди, дай я ему за ухом кулаком почешу.

– Нет, я его ещё не допросил. Загнётся до протокола, потом мы Тоффельту замучаемся объяснительные писать, за что его собачонку пришибли, – объяснил Щетинкин.

– Тоффельту скоро крышка, – зло бросил Сёма, уже выходя. – Я тогда их, гадёнышей, всех руками разорву.

– Не обижайтесь на моего коллегу, – сказал Щетинкин, когда дверь закрылась. – У него штурмовики дочь изнасиловали. Поэтому он им мстит. Хотя, честно говоря, никто здесь вашего брата не любит… Ну так на чём мы с вами остановились? Ах да, на том, что вы с Ветровым – честнейшие люди и никакого вреда от вас не было. Да… А врать-то вы, Ерхов, не умеете… Вот у меня был один парнишка под следствием, девушкам пальцы отрубал, но зато как врал перед смертью – образованному человеку приятно послушать, а вы… Сразу видно: штурмовик-дебил. Ни фантазии, ни, простите, ума.

– Я ни слова не соврал.

– Да-да, – покивал Щетинкин. – Просто у вас память плохая. Мы уже на эту тему беседовали. Хорошо, придётся мне всё рассказать. Итак, некий тренер по рукопашному бою Герман Медков решил установить связь с Энском и выбрал для этого двух кадетов: Ветрова и Ерхова. Те, конечно, согласились. Не знаю, за деньги или просто шпионской романтики захотелось. Во время учений на территории, максимально приближенной к позициям энских войск, Ветров с пакетом, содержащим важную информацию, покинул роту. А Ерхов его подстраховывал. Про сомнительную отмазку с помощью якобы сильного удара по голове рассказывать? Вижу, сами помните. Тогда далее. В Энске Ветров сотрудничал с их властями, готовясь быть заброшенным обратно к нам. Я уж не знаю, как вы с ним связывались, но это надеюсь как раз услышать от вас, Ерхов. Во всяком случае, о том, чтобы встретиться в районе Южного форпоста, вы договорились. Ветров даже форму штурмовика надел. Подстраховался. Но тут ему немного не повезло. Шальная пуля. Бывает… Но вы погибнуть своему коллеге не дали. Привезли в лазарет, а позже привели в бригаду. И даже вооружили обрезом, когда Ветров собрался застрелить Медкова. Вот тут у меня ещё один вопрос: с какой целью? Только сказку о ненайденных родственниках не надо повторять. Слышал не раз. Дохлая история. Вы же не думаете, что в УБ идиоты работают – всему подряд верить?

Сашка замер. Илья застрелил тренера по рукопашному бою. Вот какие счёты были у него в городе! Но всё остальное – какой бред!

– Ну, Ерхов, – напомнил о себе следователь, – я дождусь от вас связной речи? Про все ваши, хм, контакты. Мы, кстати, некоторые из них просчитали. Кто там ещё входил в вашу преступную организацию? Капитан Краев, верно? Ну не вздрагивайте так энергично. Думали, не догадаемся? Напрасно. Вы, кстати, не так давно были у Краевых дома. Хотя сам капитан погиб. С какой целью? Кто ещё вам помогал? Его жена? Дочь? Я уже написал им повестки. Приглашаю завтра к себе.

– Не надо! – выдохнул Сашка. – Они тут ни при чём! Я ходил к Кате Краевой, потому что она мне нравится.

– Нравится? Ещё лучше. Тогда вы, несомненно, не допустите, чтобы она к нам попала. Рассказывают о нашей организации всякие страсти, девушка может разволноваться…

– Я не знаю, что говорить. Я ничего не делал, – повторил Сашка безнадёжно. – Вы хоть скажите, в чём я должен признаваться.

Щетинкин вздохнул.

– Вы ерунду, Ерхов, несёте. Можно подумать, что я злодей какой-то, а вы невинный агнец. Нет, господин штурмовик, вспоминать и рассказывать будете самостоятельно. Вот переночуете в камере, всё обдумаете и изложите. А чтобы лучше вспоминалось, я вам организую одну интересную встречу.

Щетинкин выглянул в коридор, что-то крикнул и зашёл обратно. Сашка смотрел на него, ожидая уже чего угодно. Хотя одно, пожалуй, стало ясно: пока он, Сашка, ничего не рассказывает и не подписывает, его не расстреляют. Потому что у Конторы и Тоффельта какие-то счёты. Только выдержит ли он? Приведут Катю, начнут задавать вопросы, она станет плакать… А вдруг её ударят? Сашка помотал головой. Слишком ужасно, чтобы об этом думать.

Дверь открылась, и охранник ввёл Илью. Вид его заставил Сашку содрогнуться. Сашкина куртка, в которой ходил Илья, была разорвана, во многих местах перепачкана кровью и грязью. Кисти рук, будто переломанные, безвольно болтались. Вместо знакомого лица Сашка увидел сплошную черно-красную кровавую корку. Только глаза были такие же синие, как и раньше. Кажется, Илья не понимал, куда его привели и зачем. Он отрешённо смотрел на штору и молчал.