Город Бога

Каждый квартал практически неотличим от другого, кроме двух — вершины малого горного хребта, которые устроены над городом на высоте больше двух километров, это дома для тех, кто смог отличиться в теократическом обществе — наёмники и торговцы, мошенники и фокусники, которые накопили достаточно денег, чтобы подняться не только на горные вершины и социальные. Роскошные палаты и квартиры, выбитые прямо в горной породе, стали пристанищем для самых влиятельных и богатых, которые сверху правят остальными. И ещё один квартал — расчищенное место перед пирамидой, где живут слуги Прихода.

— Проклятые «небожители», — с озлоблением выговорил Карлос, посматривая наверх, где устроены дома общественных верхов. — Чтоб вы скатились вниз.

— Пап, ты всегда так говоришь, но от того, что ты это проговариваешь каждый раз, когда мы въезжаем, ничего не меняется, — чуть возмутилась его слова ему дочь. — Да и ничего не поменяется, если ничего не делать, — низким и одновременно сильным, мягким голосом сказала девушка. — Нужно что-то делать, чтобы изменить состояние Града.

— Молода ты ещё, Сериль я бы сказал, что играет в тебе тот самый юношеский максимализм, в твоём возрасте я тоже задумывался о бунте против этого треклятого Прихода.

— И почему не стал сопротивляться?

— А ты посмотри вокруг, Сериль, и скажи мне, что ты видишь? — спросил отец и сам, не дожидаясь, дочери, сокрушённо ответил. — У них в руках всё: армия, деньги, банки, люди… у них толпы фанатиков и цепных псов, все им служат. А деньги? Говорят, сокровищница их уже не вмещает скопленных богатств, а люди Прихода с сэрами-магнатами так и продолжают скупать всё самое дорогое и шикарное.

— Кто ж не хочет жить с шиком? — усмехнулась девушка.

— А как мы живём? Тётя Сара вчера похоронила мужа в коробке из картона, накрыв тряпочкой. А дед Юсуф продал от руки протез, чтобы были деньги на еду.

— Поэтому, пап, я и говорю про действие. Нас не услышат, пока мы не заявим о себе.

— Да Сериль, но как только мы откроем рот, нас заставят помолчать… дубиной или пулей, и это неважно.

Карлос, сказав, посмотрел в окно направо, а затем налево. И всё, что он видит, так это двух-трёх этажные здания, собранные из камней, кирпичей, пластика и дерева, нависающие друг над рукой пирамидальной крутизной, уходя в горы на юге и в гористые возвышения на севере, которые образовали малую долину, расчищенную и увеличенную, чтобы в ней поместились целые кварталы. Мужчина видит, как нищие выстраиваются шеренгами у дороги, прося денег, как нечистоты сливаются прямо на улицу и как мусор забивает многие дороги от главной «артерии» поселения, которое нарекли «Град». Мужчины и женщины в багряных одеждах с капюшонах, нося хоругви и знамёна на которых вышиты шесть златых ромбов, заполняют площади и улочки, неустанно читая проповеди и молитвы, отдавая людям с оружием в руках, приказы о священном очищении — убиении или избиении всякого непонравившегося. Толпы других фанатиков, чтобы угодить мимо проходящим Пасторам хозяйствующей на этих землях организации — «Приходу», истязают себя ударами плетей, избивая себя до крови, и когда кто-нибудь из хозяев даёт поцеловать стопу такому безумцу, только тогда сумасшедший успокаивается и уходит.

— О, мы в нашем квартале, — обрадовалась девушка, увидев ржавый знак, на котором практически выцветшими буквами написано «Эспьерба». — Скоро будем дома!

Машина свернула с главной дороги и стала углубляться в недра центрального квартала. Кучи наваленного мусора стали только увеличиваться, хотя народ в бедственном положении старался ничего не выбрасывать просто так, а использовать по максимуму. Но сгнившие доски, ставшие рассадником плесени и гадких насекомых, обломки обрушившихся зданий, килограммы заражённых «Шпанской Гадостью» продуктов — это явно никому не нужно, а поэтому оставлено вместе с другими отходами догнивать на улице.

Карлос с дочерью прикрыли носы, стараясь уберечься от жуткой вони, которая стоит не первое десятилетие над городом, пропитав его до основания, но это мало спасает.

— Па-а-ап! — отмахиваясь от налетевших воздушных гадов громогласно обратилась дочь. — А когда ты уже поставишь эти проклятые стёкла? Ну, невозможно ездить, когда тут столько мух!

Одна рука на руле, а вторая пытается отогнать назойливых насекомых, а поэтому Карлос сначала не обратил внимания на вопрос, но чуть позже всё же ответил:

— Не знаю,… сейчас нет дешёвых стёкол.

— Хоть бы сетку повесил!

— Последняя ушла на окна, а та, что в продаже сильно подорожала.

Машина, минуя узкие улочки и кучи полусгнившего сора, въехала во двор, образованный скоплением бежевых двухэтажных домиков, похожих на башенки, возле которых лесом устроились одноэтажные поля трущоб, сколоченных из всего, что попадалось под руку. Машина еле как втиснулась в столь маленькие площади, едва не чей-то дом и заехала в жестяную, покрытую ржав овчиной и алой краской напополам, коробку, пристроенную к одному из двухэтажных зданий, с деревянной надстройкой, которая создала третий этаж.