Город Брежнев

Надо запомнить, кстати, что лишь половина одноклассников следит за событиями вокруг и придает им значение. Ну или не скрывает этого. Танька, с которой я сидел теперь постоянно, не скрывала и явно хотела меня выспросить – пока ее не вызвали разбирать уравнение, а вернулась она уже не в расспросном настроении.

Мы договорились с Саней пересечься в конце недели. Он упорно звал меня в «Ташкент», обещал познакомить с правильными пацанами. Я с ухмылкой сказал, что лучше бы с девками и необязательно правильными, Саня, не ухмыляясь, ответил, что это само собой. Я, если честно, потому и приперся, как только Саня позвонил.

Ну и все равно Витальтолич, по словам Марины Михайловны, обещал дойти до школы к вечеру, не раньше восьми, и до этого времени я был свободнее Пятачка – не из «Ташкента» который, а из мультика.

Из школы пришел, пообедал, не за уроки же садиться, в самом деле, перед выходным. Вот и побежал, когда Саня позвонил и предложил: «А давай сейчас, суббота же, многие подтянутся». Еще мечтал по дороге, придумывал всякое: «многие» – значит, девки тоже.

Только девок в «Ташкенте» не было, ни сейчас, ни, видимо, на постоянной основе. Иногда, видать, заруливали с кем-то из пацанов – ну а мне что с этого? Но предъявлять Сане я не собирался. Во всяком случае, сразу. Вот еще раз позовет – поинтересуюсь.

Я и без того, как это говорится, попал под его влияние. Я так не считал, конечно, – но на этой неделе, пока морозы не ударили, сходил в парикмахерскую и за двадцать копеек постригся налысо. Не совсем под ноль, все-таки полсантиметра попросил оставить. Толстая парикмахерша с высоченной прической встрепала мне волосы, будто родная тетушка, со вздохом сказала: «Эх, мальчишки, не дорожите вы сокровищами своими», – но дальше жужжала машинкой молча.

Последний раз такие короткие волосы были у меня классе во втором, но тогда челка оставалась, а сейчас и ее не было. Ощущения оказались прикольными, башка кололась, а шапка то сползала, то застревала на щетинке, будто на кактус надевалась. И лоб слегка мерз. Впрочем, новые ощущения отвлекали лишь в первый вечер, а потом то ли забылись, то ли отпали. Даже морда без лохматой рамки сверху перестала казаться широченной, как у прибалтийского артиста в кино про капстрану.

Я хотел для кучи сбрить пушок над губой, темный и довольно гадостный. Но решил немножко подождать. Говорят, чем позже начнешь бриться, тем меньше мучиться потом. Да и насмотрелся я на десятиклассников, неровно заросших щетиной пополам с прыщами. Зрелище куда хуже моего пушка, так что потерплю пока.

А куртку я сам твердо решил поменять – особенно после того, как попробовал телягу в деле. Саня дал померить свою и по моей просьбе пару раз пробил в плечо и грудь – почти с полной дури. Больно было, конечно, но не так, как сквозь куртку.

– Вот такое носить надо, – поучительно заявил Саня, принимая телягу обратно, и уточнил в ответ на мою ухмылку: – Или западло?

– С какой это радости? Просто – где я ее возьму-то? – сказал я и подумал: скажет «купи» – в морду дам. Я был в паре хозяйственных, там теляги давно кончились, и завоз обещали только к Новому году.

Саня ловко избежал неизвестной ему угрозы:

– У меня есть, могу дать. Батя пока рыбалил, штук пять таких завел, разных размеров – ну, разъелся же, в одну перестанет влезать, другую покупает. А сейчас они ему все равно без надобности, мамка сказала, не пустит его, пока он сердце не вылечит.

– А что с сердцем-то? – спросил я озабоченно.

Саня покрутил рукой – мол, сложно все – и добавил:

– Там у парочки как раз твой размер примерно. Только старые подтяжки сам найди, чтобы прищепку сюда вот присобачить, у наших все кончились, а штука удобная. И вообще, и чтобы наших отличать.

– Так я еще не ваш вроде.

– Это ты так думаешь, – сказал Саня серьезно.

Сроду не думал, чей я. Я свой. То есть немножко мамкин-батьков, немножко сорокшестовский, немножко школьный, но это все детали. К тому же ни в комплексе, ни в школе отдельной конторы нет, а примкнуть к кому-то постороннему я всегда успею, что бы Саня ни говорил.

А он на удивление много говорил – и про жизнь вообще, и про то, что штаны надо пошить, таких не продают, но драп в магазине «Ткани» еще свободно лежит, и в ателье уже лекала готовые, пятнадцать рублей цена вопроса. То есть можешь не торопиться, но по нынешним временам ходить в куртофане и обыкновенных штанах, тем более в джинсах, пусть не фирменных, и западло, и опасно. Да и порвутся обычные, тем более джинсы, махом, а широкие драповые – самое то, и хватит надолго. Как будто я и впрямь подписывался на то, чтобы меня в их планах хватило надолго, для чего бы то ни было.

Сам Саня, между прочим, в мои планы вписываться не спешил. То есть не мои, а те, что Марина Михайловна обозначила, – но тем не менее. Саня наотрез отказался идти к Витальтоличу. То ли стеснялся незнакомого дядьки и участия в самодеятельности, то ли опасался, что Витальтолич все-таки знает, как мы с Саней обидели Марину Михайловну, и весь этот цирк с нашим участием в ноябрьском концерте – часть хитроумной мести.