Город Брежнев

Пойти на комедию Маринка предложила наобум, особо не веря, что это подействует. Но то ли Виталику надоело кукситься, то ли он втайне тащился от Ришара с Депардье. Не пожалел двух копеек и времени, сбегал вниз к автомату, дозвонился до автоответчика «Батыра», убедился, что сегодня «Невезучих» показывают последний день, каждые два часа, начиная с трех пополудни, и принялся торопить и подгонять, чтобы успеть непременно на первый сеанс.

Он уже стоял внизу, распахнув дверь, и нетерпеливо поглядывал то наружу, то на Марину, которая, подобрав полы пальто, торопилась как могла – это на каблучищах-то. Ладно хоть не подташнивало сегодня.

Рано обрадовалась.

Скользнув мимо Виталика, с самым скорбным видом удерживавшего распахнутую дверь, Марина, бормотавшая про не на пожар ведь, застыла и замолкла на полуслове. Пищевод, выворачиваясь, скакнул к горлу, она судорожно сглотнула и шагнула назад.

– Ну? – бросил Виталик нетерпеливо.

– Виталик, давай потом, – сказала Марина, развернулась и почти побежала к лестнице.

– Так. Ты забыла чего? – крикнул он ей вслед с досадой.

– Нет. Да.

Добегу, запрусь, отдышусь, в себя приду, думала она с отчаянной надеждой. Не получилось: Виталик как-то легко обогнал, преградил дорогу на площадке между первым и вторым этажом и спросил совсем не запыханным голосом:

– Чего забыла-то? Времени мало, пошли.

– Виталик, я… – начала Марина, лихорадочно придумывая, и решила не врать: – Там этот опять, возле подъезда, не хочу мимо идти.

– Кто?

– Ну, как его, Песочков, – выговорила Марина с неохотой и омерзением.

Сейчас вырвет, подумала она и качнулась, чтобы бежать в комнату, но Виталик не пустил. Он спросил изумленно:

– Так это он, что ли, с мордой набок и рука… А, точно, он как бы взорвался. – Виталик злобно ухмыльнулся и протянул: – Нашла кого бояться, шибзда.

Марина опять поежилась. Она сама не ожидала, что будет бояться того шибзда, которого после первой незабываемой встречи видела всего пару раз, еще с трудно сходившими синяками на не до конца сдувшейся роже – прикрывшие глаза толстые коричневатые щеки при костистой плеши и тощей шее смотрелись почти забавно, но Марине было совсем не до забав, смотреть она не стремилась, да и сам плешивый оба раза проковылял по стеночке, быстренько и глядя под ноги. Потом он и вовсе исчез из общаги и, Марина надеялась, из жизни, без тени и следа. А теперь объявился, курил, скособенившись и уставившись на двери общежития, у криво врытой в землю бетонной плиты. Марина сразу его узнала, хотя он был в зимней куртке и меховой шапке, а правую забинтованную руку держал у пряжки пояска, после затяжки как-то привычно кладя на нее левую с сигаретой.

– Я не боюсь, – прошептала Марина, с ужасом понимая, что ее вырвет прямо сейчас. – Просто… Давай потом, Вит…

– А давай сейчас: пойду ему руки нахер доломаю, и шею заодно, – предложил Виталик.

– Н-нет! – почти крикнула Марина, бездумно пытаясь схватить его за руки, чтобы и впрямь не пошел.

– Блин, надо было тогда его из окна запустить, – пробормотал Виталик неласково. – Проходи уже, чего встал-то.

Марина вздрогнула. Сзади предложили очень высоким, но явно мужским голосом:

– Так вы или туда, или сюда, а то никак.

Марина поспешно отошла в сторону, пропуская парня в полушубке и огромной лисьей шапке. Парень был смутно знакомый – кажется, с седьмого этажа. Он скользнул мимо, бегло взглянув на Марину, но не факт, что рассмотрев в лестничном сумраке, и загремел каблуками по ступенькам к выходу. Марина поцокала к себе, пока Виталик не опомнился, и в узком проеме обогнать он уже не сумел, а хватать за руки или фалды, к счастью, не стал. И дверь не стал загораживать: несколько секунд молча наблюдал, как Марина, задыхаясь, воюет с замком, потом, мягко отодвинув ее в сторону, в три движения отпер и открыл дверь.

Марина ворвалась в комнату, сорвала шапку и села, вцепившись в нее, на скрипуче крякнувшую кровать. Виталик остановился в дверях, привалившись плечом к косяку. Помолчал и спросил:

– То есть так и будешь сидеть?

– Так и буду.

– И в кино не пойдешь?

Марина заплакала. Тошнота обошла горло и навалилась, точно таким же ощущением, на голову и плечи. От этого ощущения броском к унитазу уже не избавиться.

– Бля, – сказал Виталик уныло.

Марина нашарила платок в кармане пальто, трубно высморкалась в него, подумала и уточнила:

– Кто бля?

Виталик вздохнул и спросил:

– Блин, ну что ты начинаешь-то?

– Я начинаю?

– Нет, я, блин! Ты же сама хотела в кино, уговаривала, давай-давай! Вот пошли – и что? И я виноват, да?

– Да, да, да, я виновата, я, как всегда, – успокоился?

– А, – сказал Виталик. – У тебя менстра, что ли?

– Что? – не поняла Марина, тут же поняла и разом, волной, рассвирепела: – Слова-то выбирай.

Виталик вздохнул, явно выбирая слова, и сказал:

– Ну это. Извини.

– Менстра, – буркнула Марина и неожиданно для себя добавила: – В том-то и дело, что нету.

Виталик кивнул. Не понял. Марина опять всхлипнула и еще добавила:

– Третий месяц.

Виталик кивнул да так и застыл со склоненной головой, помаргивая в чисто вымытый пол.

– Вот так, – сказала Марина и нервно засмеялась.