Город Брежнев

Еще раз соваться в это бытие мне абсолютно не хотелось, тем более сегодня, когда я с таким трудом придумал увлекательное занятие.

Я примерно так и сказал, а батек расстроился. Это прямо слышно было, хотя он и сдержался, просто переспросил: «Точно? Ну… Ладно тогда». Я сморщился и попробовал отмолчаться, все ведь уже сказал, что еще-то. Но у батька это получилось лучше. Он молчал и как будто ждал. И дождался, хитер-бобер.

Я сморщился еще сильнее и спросил:

– А надолго это? Я просто на вечер хотел с ребятами…

Батек бурно обрадовался, сказал, что к половине седьмого в любом случае обернуться успеем, заодно с парнем таким познакомлю, тебе понравится, – и велел обедать, если еще не, собираться и быть готовым через полчаса.

Каким еще парнем, подумал я с неудовольствием, опять настоящий камазовец какой-нибудь, плечистый и крепкий, не то что я. Сразу бы сказал – я бы точно отпинался.

Я все-таки позвонил Андрюхе – он обрадовался, велел подбегать к нему часиков в восемь, а если опоздаю, то сразу к Ленке, дом, говорит, ты помнишь, а квартира двести восемьдесят, Олимпиада два раза, будем ждать, и Наташка будет, она про тебя спрашивала, я сказал, что ты к нам собираешься.

– Вот нафига? – взвыл я, но Андрюха заржал и повесил трубку.

Я мрачно сжевал еще кусок хлеба, теперь с сахаром, размечтался и разулыбался, как дурак, на секунду совершенно забыв про гадину Шапку, вспомнил – и ее, и гнидничка Гетмана, – разозлился, шарахнул кулаком по столу, еле успел подхватить выпрыгнувшую прочь сахарницу, огляделся, спохватился и побежал переодеваться из школьного в дачное.

Я еще скакал, впяливаясь в черные брюки, из которых, оказывается, почти вырос, когда припорол батек. Он поинтересовался, есть ли чего пожрать, с моей примерно рожей вернул холодильнику извлеченную было кастрюльку с супом и сообщил, что ушицы сварим, если чего.

– Па, какой ушицы, я тогда не успею вообще, – запротестовал я.

– Не ссать, – скомандовал батек.

Он был какой-то лихой и веселый сегодня, последнее время редко таким бывал. Даже вниз по лестнице побежал пешком, рассказывая про молоденьких старичков, которым только лифт подавай. Тут мне лифт и подали. До первого этажа я добрался даже раньше батька. Выскочил из подъезда и заозирался в поисках его служебной «пятерки». Не было ни «пятерки», ни дяди Юры. Возле подъезда стояла только «копейка» лысого мужика с седьмого этажа и незнакомый «Иж-комби», голубой и новенький. Батек к нему и побежал – навстречу высокому дядьке, открывшему дверь и выпроставшемуся с водительского сиденья.

– Вот и мой наследник, – сказал батек дядьке, вернее, парню, знакомство с которым должно было мне понравиться. – Теперь ты все мое семейство…

– Здрасте, Виталий Анатольевич, – прошептал я, не веря глазам.

Витальтолич ухмыльнулся и шагнул ко мне. Протянул руку, но жать мою не стал, хлопнул по ладони, потом, так же легонько, по башке.

– Здравствуй, Артур Вазыхович. Все растешь, молодец.

– О! – сказал батек. – Вы когда и где успели?..

– Пап, это Витальтолич, вожатый наш из лагеря, я же рассказывал, – почти заорал я, распираясь улыбкой во все стороны.

Витальтолич был без усов, с аккуратной прической и вообще очень официальный, даже в костюме – без галстука, правда, зато рубашка белая и отутюженная. Он был похож на полицейского из французского фильма, типа Делона, а не Бельмондо, конечно.

– Ух ты! – воскликнул батек. – Во совпаденьице, а? Ну, тем лучше. Грузимся и поехали. Артур, назад садись, смелее давай.

– Витальтолич, а вы теперь папу… С папой работаете, что ли? – уточнил я перед тем, как усесться в салон, пахнущий пластмассой, искусственной кожей и чем там еще пахнут новенькие машины.

Витальтолич посмотрел на батька. Батек бодро сказал:

– Ага, вроде работаем. Любезно согласился меня повозить, пока Юра с больничного не вернется, а то я сам-то с «москвичом» никак. А там уж куда кривая вывезет.

Он засмеялся, а я вспомнил наконец, что дядя Юра в больнице, а «пятерка» в ремонте. Стало неловко, так что я поскорее сел в салон, но успел заметить, что Витальтолич покосился на меня и сказал вполголоса:

– Вазых Насихович, я все-таки хотел как бы сегодня…

– Да я понял, Виталий. Давай доберемся, на природе сядем и обсудим все. Пока юнга будет червей копать, ну или кашеварить, а, юнга?

Батек договаривал, уже устраиваясь на пассажирском сиденье, и рукой показывал Витальтоличу, что надо уже ехать, и мне опять стало неудобно – чего он раскомандовался, как будто слуге. Но Витальтолич спокойно кивнул и тронул с места, так что я быстро успокоился.

От дома до сада одиннадцать километров – на три километра меньше, чем от старого дома. Я это знал, потому что смотрел на спидометр. В этом году мамка решительно заявила, что ей сзади удобней, и принялась уступать мне место рядом с батьком. По-моему, с ее стороны это была большая жертва, зато не слишком частая. Мы пробовали добраться до дачи всего раз пять, а добрались парочку, не больше.