Город чудес

Она всматривается в темный переулок, ищет дрейлинга среди теней. Хмурится, заслышав, как что-то звякнуло, потом брякнуло и наконец громко стукнуло.

— Сигруд? — зовет она.

Затем раздается рычание двигателя, загораются фары и из переулка выскакивает тарахтящий и дребезжащий драндулет. Он со скрипом тормозит перед девушкой. Сигруд сидит на водительском месте, ссутулившись: еще немного — и он бы там не поместился.

Он опускает водительское стекло.

— Садись. И, пожалуйста, скажи, куда нам надо.

* * *

Мальвина напрягается, когда Сигруд поворачивает за угол.

— И сколько автомобилей ты успел угнать?

— Много. Они для любой операции — источник жизненной силы. Угнать авто, поехать куда-то, убить кого-то, загнать машину в реку и так далее, и тому подобное.

— Хм, и сколько раз ты уже это проделывал?

— Куда мы едем?

— Здание оперы. В трех кварталах отсюда.

Сигруд поворачивает за угол и останавливает машину в нескольких футах от оперного театра, чьи алебастровые стены виднеются сквозь туман. Швейцар у парадного входа таращится на них — наверное, спрашивает себя, что эта колымага потеряла возле оперы, но Сигруд припарковался достаточно далеко, чтобы тот не забеспокоился по-настоящему.

Мальвина выскакивает, мчится через пятно золотого света, льющегося из окон оперного театра, и осматривает серую кирпичную стену с видом человека, который читает газету. Потом она находит один кирпич — с виду такой же, как остальные, — и осторожно рисует на нем символ, что-то вроде петли, пересеченной полосой.

И снова кирпич от ее прикосновения темнеет. Опять Сигруд испытывает смутное, далекое ощущение, как будто что-то… сдвинулось.

Он смотрит через окно на расположенные неподалеку стены Мирграда, которые опять едва видны… разве что еле заметно мерцают или поблескивают.

Мальвина запрыгивает обратно в машину.

— Поехали. Теперь в Старый квартал. На северо-запад.

Сигруд трогается и движется в указанном направлении, внимательно соблюдая ограничения скорости. Мальвина глядит в заднее окно, наблюдая за машинами, которые едут сзади.

— Хвоста за нами нет, — говорит Сигруд.

— Это ты так думаешь.

— Улицы Мирграда не предназначены для автомобилей. Если бы кто-то ехал следом, это было бы ужасно заметно. За нами нет хвоста.

— Следи за физическим миром, — говорит Мальвина и прищуривается. — Я позабочусь об остальном.

Сигруд искоса глядит на нее, стараясь не слишком беспокоиться из-за этого замечания.

— Это как штифты в замке, верно? — спрашивает он через некоторое время.

— Что?

— Как штифты в замке или комбинация цифр… Какой-то жест, который надо сделать в определенное время в определенном месте, используя определенное устройство. И когда ты выполнишь все необходимое, где-то откроется дверь. Я прав?

Мальвина отворачивается и смотрит в окно. Как и следовало ожидать, она не может обсуждать эту тему — какие бы божественные ограничения ни сковывали ее, они точно должны запрещать разговоры о «механизме», которым она управляет, — но дразнить ее все равно забавно.

— Эта следующая остановка, — говорит Сигруд, — в Старом квартале. Она близко к стенам?

— Да.

— Механизм, который ты запускаешь, каким-то образом использует стены?

Она сверлит его сердитым взглядом.

— Ты же сама сказала, — говорит он ей, — что внутри них много беспокойных чудес. Может, кто-то достаточно умный смог бы создать другие чудеса, чтобы воспользоваться их энергией — самую малость, чтобы привести в действие что-то секретное? Все равно что поставить чайник на котел парохода. Совсем не так сложно, как снабдить движущей силой целое судно, однако вода нагревается будь здоров.

Мальвина скрипит зубами.

— Ты не дурак. Я понимаю, почему она хочет поговорить с тобой.

— Кто? — спрашивает Сигруд.

Девушка угрюмо молчит, и они едут дальше в ночь.

* * *

Автомобиль подпрыгивает и скрипит, когда его узкие колеса едут по брусчатым, неровным улицам Мирграда. Местами в городе потрудились над дорогами; кое-где не очень. «Впрочем, я надеюсь, — думает Сигруд, когда они попадают в очередную выбоину, — что наша машина доживет до конца путешествия».

Мальвина сидит спереди, ссутулившись, ее бледное лицо почти спряталось за воротником чрезмерно большого пальто.

— Ты знаешь о наших владениях? — спрашивает она.

— Владениях?

— Владениях моих братьев и сестер. Детей Божеств. О том, как мы управляем реальностью.

— Кое-что знаю.

Ее странные бесцветные глаза смотрят на дорогу впереди, и в них отражаются огни встречных машин.

— Вот как все устроено. Есть негибкие владения. Они такие, какие есть. Они не меняются. Их нельзя истолковать так, чтобы они превратились во что-то другое или объяли что-то другое. Но другие владения отличаются гибкостью. Они обширны. Они могут расти. Как провалы в земле. Знаешь, что такое провал? Когда соляной купол глубоко под землей пронзает тончайшая струйка воды, она начинает его разъедать. Провал растет и растет, поглощая все подряд. Машины. Дома. Целые деревья. Сам придумай что. — Лицо у нее мрачное и замкнутое. — Вот каковы некоторые из наших владений. Мы и есть наши владения. А некоторые из нас просто прожорливее остальных.