Город Драконов

Потом, когда вой ветра и дождя прекратились, она устремилась вниз, чтобы вытащить горсть дерева подальше, чтобы у нее было достаточно места пробраться дальше. С другой стороны она встала и огляделась. Она больше не слышала шума дождя, а ветер был приглушенным и далеким. Свет мягкими прямоугольниками падал на пол из высоких окон. Ковер распался под ее ногами, когда она шла по середине комнаты. Она подняла глаза: на потолке была нарисована стая драконов. Некоторые несли украшенные лентами корзины в когтях, а в корзинах, висящие в них были ярко одетые фигуры.

Второй комплект высоких деревянных дверей манил ее. Она пересекла комнату, подойдя к ним и оказалось, что они сохранились гораздо лучше чем наружные двери. Она сжала блестящую медную ручку и повернула ее, подталкивая дверь. Она качнулась почти легко, лишь с крошечной жалобой от неиспользования.

В комнате обнаружился скошенный пол, плавно спускавшийся к большой сцене в центре театра. Это был остров, окруженный пустым пространством пола, потом ярусы скамеек и, наконец пыльные призраки подушек на опорах стульев. Когда она подняла глаза, она увидела занавешенные ящики величественно смотрящие вниз на сцену. Свет падал из верхнего купола из толстого стекла. Десятилетия пыли приглушили свет, который проглядывал сквозь тучи. Это не могло разогнать тени, которые скрывались за самыми дальними от середины краями комнаты. Выжидающие фигуры, при быстром взгляде казались замороженными ее внезапным вторжением.

Элис сделала осторожный вдох и подняла руку, чтобы вытереть капли дождя с ресниц. Она знала, что они исчезнут. Это была выходка черного камня начала понимать она. Иногда они шептали, иногда громко пели, а иногда, когда она быстро сворачивала за угол или ей случалось провести рукой по стене, она получала представление о людях и лошадях с повозками, о всей жизни, которую все еще помнил город. Она тщательно потерла глаза, опустила руки и снова огляделась.

Они по-прежнему смотрел на нее из тени, все головы повернулись к ней. Яркие шутовские костюмы, надетые на них заявляли об их профессии: это были эквилибристы и акробаты, канатоходцы и жонглеры, исполнители, возможно такие, как она видела в труппе на летнем празднике или исполнявшие соло за брошенные им монетки на краю большого рынка в Бингтауне. Они по-прежнему невероятно оставались, и даже после того, как она в полной мере осознала, что это были статуи, она все равно отважилась на нерешительное:

— Привет?

Ее голос пронесся через зал и вернулся к ней. На противоположной стороне комнаты, задрапированная шторой театральная коробка внезапно поддалась и со свистом рассекаемого воздуха упала на пол в каскаде нитей, пуха и пыли. Она вскочила, пораженная, а потом стояла, сжимая руки и глядя на множество перемешавшихся пылинок, танцующих в тонких солнечных лучах.

— Просто статуи, — утвердительно сказала она вслух. — Вот и все.

Она заставила себя повернуться и пройдя по проходу, окружавшему места для сидения, достичь первой из фигур

Она думала, что с близкого расстояния они станут выглядеть менее тревожно. Они не стали. Каждый из них был изысканно вырезан и окрашен. Жонглер, одетый в синее и зеленое, замер, сложив два мяча в одной руке и три в другой, насмешливо склонив голову и прищурив медно-зеленые глаза в зарождавшейся улыбке. В двух шагах позади него, остановился акробат, одну руку протянув своему партнеру, вторую прижав к груди, он с любопытством уставился на пустые сиденья. Его партнер был одет в желто-белый полосатый шутовской костюм и его волосы беспорядочно свисали черными вихрами. Ее губы изогнулись в лукавой улыбке. За парой, акробат с ходулями, спустился со своих палок и наклонился, чтобы через их плечи посмотреть на пустой зал. Он был одет в маску с клювом птицы и элегантный головной убор наподобие пучка птичьих перьев.

Она шла все дальше и дальше; нет двух похожих фигур не было. Здесь стройный мальчик взбирался по предложенному партнером колену к нему на плечи. Тут человек с набором флейт у губ и тремя небольшими резными черными собаками у его ног, стоящими на задних лапах и готовыми танцевать под его мелодию. Следующей была девушка с лицом и руками окрашенными в белый цвет, в платье, украшенном позолотой, имитирующей золотую нить. Позолоченный также была ее корона с перьями и головой петуха, а в руках был скипетр больше похожий на метелку для сметания пыли.

За ней были две девушки, гибкие и мускулистые как хорьки и одетые только в короткие яркие юбки и видимость ткани едва прикрывавшей грудь. Кожа их рук, животы и ноги были окрашены в экстравагантные завитушки, синие, красные и золотые. Элис остановилась перед ними, удивляясь были ли они татуированы по замыслу или они окрашивались заново для каждого спектакля. У нее не возникло сомнений, что каждая резьба представляла реального и отдельного члена труппы развлечений, которая уже однажды выступала в этом же театре.