Город, где были мы (СИ)

— Ты хочешь сказать, что это — кот? — ткнув пальцем в замершего незнакомца, тупо переспросила я.

Что здесь происходит? Похоже на какой-то фантастический бред. Почему мама приняла этого человека за кота? Как такое вообще возможно?!

— Я еще в своем уме, чтобы отличать котов от других животных, — фыркнула она в ответ. — Давай, вперед! Можешь вымыть его у себя в ванной, но когда будете подниматься, не испачкайте перила лестницы… я их недавно начистила.

— Вымыть… его? — я уставилась на юношу.

Он действительно весь испачкался в грязи, будто бежал по лужам вместе со мной. Но она предлагает мне пойти в душ с незнакомым парнем? Вот так просто?

— Рис, все в порядке? — мама устало посмотрела на меня. — Ты притаскиваешь неизвестно какого кота, всего грязного… Ты не можешь вымыть его?

Рис мама любила. А вот я нет, и сто раз просила не сокращать мое имя до названия крупы. Но сейчас я не обратила на это внимания. Я очень хотела спросить маму, хорошо ли она себя чувствует, но ее терпение и так было на исходе. Мне нужно было самой как-то решать эту абсурдную ситуацию.

— Хорошо, мам, — протянула я. — Я сейчас же искупаю его.

— Вот и славно, — мама исчезла на кухне.

Я схватила незваного гостя за руку и почти силком протащила по лестнице наверх, в свою комнату, где мама не могла нас слышать.

— Итак, что тут происходит? Немедленно объяснись!

Я решительно подступила к нему, сжав руки в кулаки. Кто же он? Мелкий воришка или маньяк? Может это он преследовал меня сегодня от самой школы? А может он вообще гипнотизер и мама находится под его чарами?

Он внимательно посмотрел на меня в ответ. Глаза у него были карие, с едва заметным зеленоватым ободком вокруг зрачка, губы узкие, с приподнятыми вверх кончиками, а волосы небрежной копной спускались чуть ниже плеч. Надо признать, он был довольно ничего. Но это конечно не будет причиной, по которой я тут же брошусь в его объятия.

Он поднял руки и принялся что-то объяснять, используя для жестов пальцы обеих рук. Сначала я как завороженная уставилась на эти плавные движения, но потом нахмурилась.

— Ты что, не можешь говорить?

Он кивнул, и даже несколько раз. Я невольно смутилась. Каких объяснений я только что требовала от глухонемого?

— Я все равно не понимаю твои жесты. Ты можешь написать? — я изобразила в воздухе ручку, скользящую по бумаге.

Он покачал головой. Я задумчиво потерла подбородок. Это очень осложняет ситуацию, в которой ответы нужны мне прямо сейчас.

— Но ты же слышишь и понимаешь все, что я говорю? — с надеждой спросила я.

Он торопливо кивнул и улыбнулся, увидев облегчение в моих глазах.

— Наверное я не очень тактична, да? Но эта ситуация и правда очень странная. Я бы все же хотела получить какие-то объяснения.

Он только развел руками. Я немного успокоилась. Наверняка, он просто не хотел расстраивать мою маму, вот и согласился на ее приглашение. А что касается шуток про кота… я подумаю об этом потом.

— Меня зовут Алиса. Хотя вообще мое имя «Арису Уайт». Моя мама — Гортензия Уайт, и мне кажется, что она ведет себя немного странно.

Он медленно кивнул. Его губы шевельнулись, словно он пробовал незнакомые имена на вкус. Я достала из шкафа чистое полотенце и вручила его юноше.

— Ванная вон там, — я указала пальцем на нужную дверь. — Можешь привести себя в порядок, я принесу тебе сменную одежду. Только никаких непристойностей! Не вздумай выходить из ванной голым или что-то в этом роде.

Усмехнувшись, он послушно взял полотенце и скрылся за дверью ванной комнаты. Я задумчиво похлопала себя по бокам. Ну и дела.

Собравшись с духом, я пробралась в папину комнату. Мне всегда требовался определенный внутренний настрой, чтобы войти в его комнату. Здесь все было так же, как и при его жизни. Выгоревшие плакаты рок групп на стене, гитара с порванной струной, пластинки, диски… Идеальный порядок. Только на столе у окна стояла большая ваза из розового стекла, украшенная затейливыми черными узорами. В вазе стояли каллы, ровно восемь белоснежных цветков. Рядом с вазой — маленькая коробочка с благовониями. Поэтому в комнате отца всегда пахнет «нежным рассветом в бамбуковом лесу». Так по крайней мере написано на коробке. Маме проще считать, что отец жив. Просто опять в отъезде. Это ее способ принять жестокую реальность, и кто я такая, чтобы мешать ей по-своему справляться с этим. Вот только отец мертв. Его не вернет ни «нежный рассвет», ни цветы. И меня очень огорчает тот факт, что мы не можем поговорить об отце. Когда же она наконец поймет, что он никогда не вернется? Может быть, она немного не в себе и поэтому приняла другого человека за кота?

Я с трудом оторвала взгляд от колыхающихся на ветру кондиционера цветков, взяла одежду из шкафа и вышла. В ванной шумела вода. Я не глядя повесила вещи на батарею и торопливо удалилась. Мне бы и самой не помешало принять душ, но сначала — ужин.