Город гибели

— Ничего страшного, — сказала она. — Отвечать было не обязательно. Я ведь и так вас нашла, правда?

— Что-о-о… — прошептал Брэд.

А девчушка захихикала. Ее смех постепенно менялся, он становился все энергичнее, мрачнее, он набирал мощь и злобу и наконец превратился в торжествующий вопль, от которого затряслись витрины магазина «От Семи-До-Одиннадцати».

— ГОРОД ГИБЕЛИ! — проревело существо с косичками-хвостиками. Затем его рот растянулся, глаза стали серебряными, холодными и мертвыми, а из жуткой бездонной пасти вылетела ослепительная стрела бело-голубой молнии. Она ударила в Нейла Спенсера, закружила его волчком, сбила с ног и швырнула головой вперед в стекло витрины. Мусорщик грохнулся животом на мостовую. Когда он снова попытался подняться, Брэд Форбс увидел, как плоть на костях юноши расползается, облетая хлопьями, будто иссохшая древесная кора.

Спенс застонал не своим голосом, и Брэд стремглав вылетел из дверей магазина, да так, что чуть не сорвал их с петель. В его босые ступни впились стеклянные занозы. Брэд промчался мимо Нейла: тело последнего в корчах дергалось на мостовой, на запрокинутом черепе появилась ухмылка смерти.

— Не уйдешь! — прокричало позади него существо. — Нет! Нет! Не уйдешь!

Брэд оглянулся и увидел, как из раззявленного рта демона вырвалась и сквозь разбитую витрину метнулась к нему молния. Кинувшись на мостовую, он попытался заползти под припаркованную машину.

Что-то угодило в него, накрыло, точно океанская волна, и Брэд услышал раскатившийся как удар грома рев чудовища. На несколько секунд он ослеп и оглох, но боли не было… только колючая щекотка, угнездившаяся глубоко в костях.

Брэд поднялся, опять побежал и тут заметил, что с рук у него слезает плоть; вниз, медленно покачиваясь, плыли кусочки, отделившиеся от лица. По ногам Брэда побежали трещины, плоть отпала; он увидел свои кости.

— ГОРОД ГИБЕЛИ! — услыхал он крик чудовища. — ГОРОД ГИБЕЛИ!

Брэд споткнулся. Плоть его ступней осталась лежать на мостовой, теперь на бегу он отталкивался от асфальта голыми костями. Он упал, задрожал, скрючился…

— Мне холодно, — услышал он собственный стон. — Холодно…

Она проснулась с мыслью о громе, прокатившемся по каждой ее косточке.

Дом был погружен в тишину. Будильник не прозвонил. Суббота, поняла она. Сегодня работы нет. Выходной. Но, Господи, что за кошмар ей приснился! Теперь сон растворялся — таинственный и мрачный, невнятный. Прошлой ночью была гроза — Сара помнила, как проснулась и увидела вспышку молнии. Но, каков бы ни был кошмар, сейчас она не могла воскресить его в памяти; Сара подумала, что еще она помнит, как Брэд что-то говорил — но что именно, она теперь не могла сообразить…

Какой… странный свет. Он не похож на июньский, больше напоминает… свет зимнего утра.

Сара вылезла из кровати и пересекла комнату. Отдернув белую занавеску, она выглянула и прищурилась.

В кронах деревьев и над крышами домов Бэйлор-стрит висел плотный серый туман. Где-то далеко пророкотал гром, и Сара Форбс сказала:

— Брэд? Дорогой! Глянь-ка сюда!

Но ее муж не ответил, даже не пошевелился. Сара взглянула на него и на простыне, которой он укрылся, точно саваном, увидела копну темных волос.

— Брэд? — снова сказала она и несмело шагнула к кровати.

И вдруг вспомнила, что он говорил прошлой ночью, когда она, не вполне очнувшись от кошмара, села и увидела трескучую молнию.

— Мне холодно… Холодно…

Сара схватила за край простыни и потянула…

Пер. В. Мишакина

Роберт Р. Маккаммон Чико

— Жизнь — дерьмо! — торжественно объявил Маркус Саломон после очередного изрядного глотка пива.

Он сделал последний глоток и с размаху стукнул глухо звякнувшей бутылкой об ободранный журнальный столик возле своего кресла. Этот звук вспугнул прятавшегося под приподнятым краем переполненной пепельницы таракана, и тот стремглав кинулся бежать в поисках более надежного укрытия.

— Ах ты, мать твою! — рявкнул Саломон, ибо таракан — блестящий, черный экземпляр в добрых два дюйма длиной — перепрыгнул на ручку его кресла и заскользил по ней, неистово перебирая лапками.

Саломон ахнул по таракану пивной бутылкой, но промахнулся. Тот промчался по креслу вниз, очутился на полу и пулей метнулся к одной из из спасительных трещин, которые во множестве тянулись вдоль плинтуса.

Маркус Саломон обладал необъятным выпирающим «пивным» брюхом и целой дюжиной подбородков, однако проворства ему было не занимать; во всяком случае, реакция у него оказалась быстрее, чем ожидал таракан. Выпрыгнув из своего кресла, Саломон грузно протопал по комнате и раздавил таракана ногой, прежде чем тот сумел протиснуться в щель.

— Вот ведь гнида! — заорал Саломон, весь кипя от ярости. — Ну, сволочь черная! — Он перенес на ногу всю тяжесть своего обрюзгшего тела, и раздавшийся звук «чвак!» превратил его свирепую гримасу в добрую довольную ухмылку. — Ну что, поимел я тебя, а? Капут тебе, падло! — Он растер таракана по полу, как окурок, и поднял ногу, чтобы полюбоваться плодами своих трудов.