Город и город

Я чувствовал здесь еще чье-то присутствие – присутствие тех, из-за которых мы здесь собрались. Возможно, нескольким из нас сейчас казалось, будто за нами наблюдают.

Пока они листали бумаги, я еще раз поблагодарил их за приглашение. Немного лести в политике не помешает. Заседания Надзорного комитета проходили регулярно, но мне пришлось ждать несколько дней. Несмотря на предупреждение Таскин, я попытался собрать чрезвычайное совещание, чтобы как можно быстрее передать ответственность за Махалию Джири. (Кто же хочет, чтобы ее убийца гулял на свободе? Это же идеальная возможность все исправить.) Но такое совещание, похоже, можно было организовать только по случаю эпохального кризиса, гражданской войны или катастрофы.

А может, созвать собрание в неполном составе? Нехватка нескольких людей, разумеется, не… Но нет – мне быстро сообщили, что это абсолютно неприемлемо. Таскин оказалась права. Я с каждым днем терял терпение, и тогда она вывела меня на своего лучшего агента – доверенного секретаря одного из министров, входивших в комитет. Тот объяснил, что Бешельская торговая палата в данный момент проводит одну из многочисленных торговых ярмарок с участием иностранных компаний и поэтому можно не рассчитывать на присутствие Бурича, который с успехом организует подобные мероприятия, Нисему и даже Седра. Что Катриния встречается с дипломатами. Что Хуриан, директор улькомской биржи, назначил встречу с министром здравоохранения Уль-Комы, которую нельзя перенести, и так далее. Поэтому чрезвычайного заседания не будет. Расследование убийства молодой женщины откладывается еще на несколько дней, вплоть до заседания, на котором, в промежутке между рассмотрением вопросов о диссенсе, об управлении общими ресурсами – крупными линиями энергопередач и системами канализации, а также самых запутанных случаев пересечений в зданиях, – мне дадут двадцать минут для доклада.

Возможно, кто-то и знал, как работает Надзорный комитет, но меня его махинации никогда не интересовали. Давным-давно я уже два раза представлял перед ним свои дела. Тогда, конечно, состав комитета был другим. В обоих случаях представители Бешеля и Уль-Комы едва не приходили в ярость при виде друг друга: в то время отношения между нами были хуже, чем теперь. Даже когда жители обоих городов выполняли небоевые задачи, служа противоборствующим сторонам вооруженных конфликтов – например, Второй мировой (не самый славный эпизод в летописи Уль-Комы), Надзорный комитет все равно заседал. Однако, насколько я помнил школьные уроки истории, комитет не собирался во время двух коротких и имевших катастрофические последствия войн между двумя городами. Как бы то ни было, теперь наши государства, хотя и довольно сдержанно, пытались восстанавливать какое-то подобие дружественных отношений.

Из всех моих дел, требовавших вмешательства Пролома, это оказалось самым срочным. Первое дело, как и большинство рассматриваемых, было связано с действиями контрабандистов: одна банда из западной части Бешеля начала продавать наркотики, выделенные из улькомских лекарств. Контрабандисты подбирали коробки рядом с пригородами, там, где заканчивается ведущая с запада на восток железнодорожная ветка – одна из двух, которые делят Уль-Кому на четыре сектора. Их контакт в Уль-Коме сбрасывал коробки с поездов. На севере Бешеля есть небольшой участок, где сами железнодорожные пути пересечены и служат путями также и в Уль-Коме. Длинные участки путей, идущих на север из обоих городов-государств, тоже общие – они связывают нас с северными соседями, ведут через горное ущелье к нашим границам, где становятся единой линией не только в экзистенциальной легальности, но и простым фактом, куском металла. Вплоть до национальных границ эти рельсы представляют собой две отдельные железные дороги, у каждой из которых своя юрисдикция. В некоторых случаях коробки с медикаментами были выброшены в Уль-Коме и остались лежать там, у заброшенных путей, среди кустов. Но в Бешеле их подбирали, и это был пролом.

Мы ни разу не видели, как преступники брали коробки с лекарствами, но когда мы представили наши доказательства, комитет согласился с нами и обратился с прошением к Пролому. После этого торговля наркотиками прекратилась: поставщики исчезли с улиц.

Во втором случае человек убил свою жену, а когда мы вышли на его след, он в тупом ужасе совершил пролом – зашел в бешельский магазин, переоделся и вышел в Уль-Коме. Из-за этого перехода ни мы, ни наши улькомские коллеги не могли его тронуть, хотя нам с ними было известно, что он прячется в одном из жилых домов в Уль-Коме. Пролом забрал его, и он тоже исчез.

Я впервые за долгое время снова предстал перед комитетом. Я предъявил доказательства. Я обратился – вежливо – и к членам комитета из Уль-Комы, и к бешельцам, и к невидимой силе, которая, несомненно, наблюдала за нами.

– Она жительница Уль-Комы, не Бешеля. Мы нашли ее, как только это узнали. То есть Корви ее нашла. Она была там более двух лет. Она аспирантка.

– Что она изучала? – спросил Бурич.