Город и рыцарство феодальной Кастилии: Сепульведа и Куэльяр в XIII — середине XIV века

Хотя 204-й титул пространного фуэро Сепульведы действительно предусматривал куплю и продажу таких земель лишь лицами, относившимися к весино, он отнюдь не требовал от каждого весино быть землевладельцем[405]. Более того, можно указать на те слои населения, представители которых входили в состав исследуемой группы, но не могли владеть землей. В поликонфессиональном обществе Куэльяра и Сепульведы[406] такими слоями были члены иудейской общины. Так, один из титулов пространного фуэро исключал иудеев из числа землевладельцев[407], однако другой (38-й) утверждал, что при рассмотрении иска христианина к иудею первый должен был доказать свое обвинение с тремя весино, «один из которых должен быть иудеем».

К обязательным условиям принадлежности к весино нельзя отнести и домовладение. Наши источники связывают статус весино не столько с владением собственным домом, сколько с фактом постоянного проживания на территории общины, а потому подчеркивают, что дом должен быть «заселенным» (casa poblada). Не случайно в ряде случаев старокастильское «vezinos» может быть напрямую переведено как «соседи», т. е. лица, живущие в одной местности, в непосредственной близости друг от друга. Так следует трактовать употребление понятия «vezino» в 158-м титуле пространного фуэро Сепульведы. Он предусматривает право жалобы на лицо (vezino), чей дом находится в аварийном состоянии, чреватом обрушением стены или другой части постройки, что может нанести ущерб истцу. Естественно, такая жалоба могла быть подана лишь на соседа[408].

Однако и факт постоянного проживания не может рассматриваться как неотъемлемый признак статуса весино. Наряду с постоянными жителями среди них могли оказаться и лица, не соответствовавшие этому критерию, что видно, в частности, из содержания 196-го титула пространного фуэро Сепульведы. Он допускает включение в состав весино лиц, не проживавших на территории общины, но обратившихся с просьбой о его предоставлении. В случае положительного решения совершенные ими ранее сделки по приобретению «наследственных владений» в пределах консехо получали законную силу. При этом проживать на территории общины было необязательно[409].

Подобная ситуация наблюдалась и в Куэльяре. Так, во второй трети XIV в. в нескольких куэльярских документах фигурирует некий «Альфонсо Перес, сын Бласко Переса», выступавший в качестве сборщика платежей в королевскую казну на территории епископств Авилы и Сеговии. Постоянным местом жительства он называет Бургос, однако относит себя к весино другого консехо — Медина-дель-Кампо[410]. Симптоматично и то, что некоторые лица, называвшие себя «vezino» в дарственных актах, иногда считали нужным особо указать на факт постоянного проживания в городе, т. е. на то, что они, принадлежа к местным весино, являются также и жителями (moradores) этого же поселения[411].

Основную массу весино и в Куэльяре, и в Сепульведе должны были составлять все же земле- и домовладельцы, постоянные жители этих мест. Однако отмеченная нечеткость критериев доступа в описываемую группу не могла быть случайной. Она оставляла возможность для субъекта реальной власти решать вопрос о предоставлении статуса весино в собственных интересах.

Кто же обладал такой властью в консехо? Во всяком случае, не коллектив весино. Во-первых, источники не упоминают о каких-либо собраниях, состоявших из одних весино (в противовес не-весино). Те известные по текстам сходы, которые действовали в системе общины и выражали ее волю, стремились объединить максимально широкий круг лиц — «todas las gentes»[412]. Во-вторых, нет ни одного положения, которое позволило бы рассматривать сообщество весино как особую группу полноправных членов консехо в противовес неполноправным. Если это сообщество и противопоставлялось кому-либо, то лишь лицам, не проживавшим на территории общины, — так называемым чужакам (omnes de fuera).

Противостояние таким чужакам, основанное на стремлении оградить исключительные права консехо от их посягательства, создавало некое подобие уз солидарности, на которых основывалось групповое сознание весино. В Сепульведе они обязаны были оказывать друг другу помощь в суде в случае, если одну из сторон представлял «свой» (местный) весино, а другую «чужак», и не давать в своем доме приюта преступнику из числа последних. Чужака можно было убить безнаказанно. Если же он посягал на жизнь весино, то приговаривался к внесению двойной суммы судебного штрафа по сравнению с тем, который платился за убийство сограждан[413]. Таким же образом «Королевское фуэро» четко регламентировало порядок рассмотрения исков по долговым обязательствам лиц, принадлежащих и не принадлежащих к числу местных весино[414].