Город и то, что под ним

– Какие друзья? Какие?! Отвечай! С твоих модельных курсов?! – кричал отец Николетт, потрясая перед ней кулаком с торчащим из него обрывком пластыря. – Всё узнаю, и всем будет плохо! А ну говори!

И слёзы катились по щекам Ники. Ей было страшно и стыдно, а ещё она никак не могла поверить, что это действительно с ней происходит, что отец всё узнал. И совершенно неясно, каким образом. Может, её выдало слишком долгое отсутствие по вечерам. Может, папа сделал запрос в деканат её дополнительных курсов, обнаружив, что там официально не учится никакая Николь. Николетт добровольно передала своё место какой-то Никите Янис, оформив всё по сети и даже не появившись ни разу в деканате лично… Или отец заподозрил что-то из-за её крайне приподнятого настроения после «курсов» и подослал шпионить за ней одного из личных охранников. А может, он ни с того ни с сего сам решил заглянуть в Городскую регистрационную базу и проверить её посещаемость. Просто так, безо всякой причины. Просто от своей устойчивой тяги к порядку и тотальному контролю. И самое страшное, чем же это теперь для неё обернётся?

Понимание, что она могла навлечь ярость своего могущественного отца на других людей, кончено, пугало Нику. Но в настоящий ужас её ввергала мысль, что отец уже узнал обо всём в мельчайших подробностях. Нет, не о том, у кого она взяла нейм-шифтер. Тот парень просто купил его для забавы и сам тоже был из влиятельной семьи, а с таким происхождением можно ничего не опасаться. Николь боялась не за него, и даже не за сотрудников «Симфонии», допустивших оплошность и принявших на работу самозванку. Она боялась за ту, ради которой на всё это пошла. В голове Ники крутились чудовищные мысли о том, что может сделать её отец с Крио, и это заставляло Николь стоически молчать, не рыдая в голос и не умоляя простить её. Слёзы тихонько капали из глаз Ники, пока её отец, достойнейший Стефан Агапид, бушевал, изливая свой родительский гнев.

– Ну всё… Ну теперь-то всё… Больше никуда у меня не выйдешь! Будешь дома сидеть! А на курсы – только под охраной!

– Нет! – взвизгнула Ника и вся дёрнулась, словно ожидая пощёчины.

Но отец лишь взглянул на неё нестерпимо надменно.

– Нейм-шифтер… – горько повторял он, выплёвывая слова с отвращением. – Ну, ничего… Я узнаю… Узнаю, кто тебя надоумил! Вот ведь, подумать только… Ты только подумай! Случись что, заподозри городская охрана!.. Ну нет… Ну всё! Больше никакой свободы! Утром – на курсы. На нашей аэромашине. Вечером – обратно. И никаких друзей! Я свяжусь с ректором. Он должен разрешить присутствие в учебных классах охраны.

– Нет, папа! Нет! Прошу тебя! – запричитала Николь, уже не сдержавшись. – Я хочу там работать!

И тут же прикусила язык, хоть и было поздно. Она в ужасе подняла взгляд, встретившись глазами с пугающе заинтересованным взглядом отца.

– Работать? Ты хочешь работать?! А что-то мне помнится, ты даже на профкурсы ходить не хотела, не могла вставать рано. А? Что теперь изменилось? Что это тебя так тянет в эту «Симфонию»? Ведь не убогий же трудовой оклад?

Он испытующе смотрел на дочь, наклонившись к ней совсем близко и впившись в неё хитрыми глазками. Николь побледнела, застыла, вытянувшись в струнку, уставилась в пол, стараясь подавить слёзы страха, сжавшего её сердце ледяными клещами. Она не хотела навести отца главный след. На ключевой момент всей этой затеи. Раскрыть свои истинные мотивы и подставив под удар ту, которая ей безмерно дорога. Поэтому Ника изо всех сил сопротивлялась психологической атаке, сдерживая дрожь подбородка, зажмурившись и роняя на пол беззвучные слёзы. Потом она открыла глаза, постаравшись достойно встретить хищный отцовский взгляд.

– Молчишь? – издевательски протянул тот, прибегая к своему коронному приёму. – Ну ладно. Это твоё право… А я всё равно проверю. Вот увидишь, я узнаю правду!

На этой ноте он выпрямился, окинул дочь укоризненным взглядом. Затем резко отвернулся и быстро зашагал к выходу из комнаты: просторной, роскошно и стильно оформленной в неожиданно контрастных тонах. Оставив Николь глотать слезы в мягком ореоле света от бра в дизайнерских абажурах, он шагнул к автоматическим дверям. И как только оказался за порогом, их створки вновь съехались вместе. Щёлкнул мощный электронный замок, подчиняясь новым настройкам системы внутренней безопасности.

***

Люм шёл в полумраке ночного зала «Симфонии». Лампы под потолком были отключены, только линия подсветки по контуру стен медленно переливалась всеми цветами спектра, и тусклый ореол от бра проникал сквозь невесомые занавеси приватных ниш. А ещё призрачный грязно-оранжевый отсвет исходил из проёма изящной формы в потолке зала: свет ночных улиц Города, смазанный матовым покрытием окон.