Город каменных демонов

— А это что у него? — поспешила она развеять легкий флер очарования, пока тот, как уже бывало не раз, не превратился в опиум, навсегда отравляющий душу и сердце, и ткнула пальцем в уродливую яму вместо части горгульевской (или горгульевой?) морды.

— О-о! Это самое интересное!.. Где же он?..

Женя охлопал себя по всем карманам и наконец отомкнул один из ящиков стола ключом — солидных размеров, темный от времени, тот сам по себе являлся антиквариатом.

— Ну вот! Опять! — воскликнул Князев, заглядывая в добротную емкость, сработанную немецкими столярами, еще менее склонными к манкированию своими обязанностями, чем французские сапожники. — Взгляните!..

Вера, опасливо вытянув шею, осторожно заглянула за его плечо и увидела нечто серое, мирно возлежащее на ворохе стружек. Стенки ящика оказались настолько изгрызенными, как будто над ними поработало целое семейство мышей или один небольшой бобер.

Девушка почему-то вспомнила, как в «глубоком детстве» один мальчик, в которого она была тайно влюблена, подарил ей большой коробок из-под каких-то импортных спичек (для разжигания каминов, что ли) с заточённым в нем крупным жуком-носорогом. Жук наотрез отказывался от всех видов пищи, даже самой лакомой на взгляд маленькой Веры, зато, не жалея лап, с неутомимостью графа Монте-Кристо днями и ночами скребся изнутри в плотный заморский картон, мало-помалу превращая тот в тонкую стружку… Помнится, «объект воздыханий» неосторожно посоветовал заколоть строптивца булавкой, за что тут же приобрел статус главного врага, в котором и пребывал до самого выпускного класса. А жук сразу же был выпущен на свободу и степенно удалился куда-то, ковыляя на четырех уцелевших лапах из шести…

— Даже не знаю, как буду перед Татьяной Михайловной оправдываться, — посетовал Евгений, осторожно выуживая из разгрызенного ящика… серо-черный, блестящий на изломе камень с острыми краями, немного смахивающий на рубило доисторического человека. — Узнаете?

— Н-н-нет…

— А так? — приложенный к голове статуи, осколок точно вошел в выбоину, почти слившись по цвету с остальной поверхностью.

На Веру злобно смотрела оскаленная мордочка настоящего демона из ночных кошмаров…

* * *

— И все равно в это невозможно поверить…

— Хорошо, — с некоторым раздражением заявил Евгений. — Приходите ко мне после двенадцати и сами услышите, как он скребется в ящике! Да мне уши приходится ватой затыкать, чтобы уснуть… Приходите, приходите!..

Он осекся, поняв всю двусмысленность своего предложения, и замолчал, не глядя на девушку и рисуя подушечкой пальца по столу какие-то замысловатые узоры.

— Я верю, верю… — мягко положила ему на сгиб локтя свою ладошку Вера. — Стараюсь поверить… Неужели все это сотворил этот самый Виллендорф? Как ему это удалось?

— Потому что он был Гений, — поднял на девушку серые глаза Женя. — Он был настоящим гением ваяния, непревзойденным ни до, ни после. Микеланджело по сравнению с ним — сосунок, жалкий ремесленник! Уж поверьте мне на слово.

— Почему же тогда о нем никому, кроме профессионалов, не известно?

— Не знаю… А почему вы так уверенно говорите? Вы что-то слышали о фон Виллендорфе?

— Так, кое-что…

— А к примеру?

— А к примеру, — терпеливо продолжила журналистка, — то, что в музеях мира нет его работ. Почти нет. Так — одна-две. Хотя еще совсем недавно было больше.

— То есть как?

— В конце прошлого — начале нынешнего года украдено две скульптуры фон Виллендорфа. Одна — статуя богини Правосудия похищена из частного музея в Люцерне, Швейцария, вторая — неизвестно что изображающая — из коллекции миллионера Джона Равковича в Чикаго. Это я узнала из Интернета.

— А почему об этом не стало широко известно?

— Не знаю… — Теперь черед пожимать плечами пришел девушке. — Вероятно, потому что он мало известен широкой публике. Разве будут средства массовой информации тиражировать сообщение о краже картины какого-нибудь Сидорова из урюпинского музея?

— Резонно… Но вы сказали про Интернет. Вы заинтересовались Виллендорфом еще в Москве?

— Нет, уже здесь.

— Тогда…

— Да, я подключаюсь к Сети через ноутбук. Оттуда же я, кстати, скачала биографию скульптора. Правда, на английском языке… И еще несколько статей зарубежных искусствоведов. Откуда следует, что скульптор был широко известен в Европе до Второй мировой войны. Но его работы целенаправленно вывозились немцами с оккупированных Германией территорий, а также из стран-сателлитов, и впоследствии следы их затерялись. Поэтому интерес к Виллендорфу сам собой сошел на нет… Согласитесь, что странно исследовать творчество скульптора, который оставил миру только две-три работы!

— А эти?

— А эти оказались за Железным Занавесом, поэтому как бы исчезли для остального мира. Как и многое другое. К тому же в Советском Союзе никакого интереса к немецкому скульптору, насколько мне известно, не проявлялось. Не так ли?

— Это верно…