Город хороших господ

Проснулась тоже поздно - Рия уже ушла гулять с друзьями, заботливо оставив мне половину кастрюли гречневой каши.

Добавила молока и сахара. Получилось прилично и как-то по-деревенски. Выпила воды, немного поразмыслила и заварила чаю, предварительно растормошив пакетик в кружку.

Пила долго, наблюдая за крышами соседних домов. Всё казалось, что сейчас там появится кто-то и будет творить нечто важное, но, конечно, ничего такого не приходило. Только ленивые пористые облака летели по своим делам, да стаи птиц весело порхали туда-сюда, иногда сталкиваясь, а иногда разлетаясь, как крылатый салют.

Пила я долго, не думая ни о чём, кроме этого самого неба и птиц. А ещё почему-то ласточка, она представлялась мне отчетливее всего. Тонкие крылья, белая грудка, красная мордочка. Вспомнила, как в детстве безудержно радовалась, увидев этих птиц под крышей, тянула Рию за руку, тыкала в гнездо и кричала: “к счастью, к счастью!”.

Хотелось бы мне и сейчас испытывать такой восторг...ну, или хотя бы найти ласточкино гнездо, чтобы в это самое счастье поверить.

Сделала последний глоток, плотно прижав губы к керамике, чтобы не проглотить чаинки. Заглянула в чашку.

Поначалу чаинки предстали хаотическим узором: то ли горы, то ли моря. А потом они стали якорем. Не знаю, почему, просто отчётливо увидела полумесяц и палку над ним с небольшим набалдашником. Вряд ли это был серп: штырь прямо по середине.

Поискала в интернете значение символа (никто не говорил, что ведьмы не могут пользоваться гуглом): “Якорь означает надежду, устойчивость, стабильность, спокойствие. Якорь, обвитый цепью, может также означать судно и мачту. ... В раннем христианском искусстве изображение якоря применялось как замаскированная форма креста, символа надежды. У народов с развитым мореплаванием якорь - символ надежности и удачи”.

 Уже неплохо, наравне с ласточкой.

Конечно, это могло быть случайное совпадение, но мне страшно хотелось верить, что это не так.

Даже…

Только когда я поверю, что случайностей не существует, они станут волшебной закономерностью.

Прилив вдохновения накрыл меня с головой: захотелось разложить карты таро (их у меня не было), погадать на рунах (их тоже не было), полетать на метле (Даша сказала, что невозможно, но хотелось страшно).

В общем, захотелось страшно заняться колдовством, хоть беги в “Джомбу”, кидайся к Двадцать на шею и выбивай шанс пользоваться волшебной палочкой.

Вернулась в комнату, поймала отражение в зеркале, которое висело на обратной стороне двери: большое, пыльное, невыразимо старое.

Отражение показалось чужим: какой-то другой Кати, не бледненькой девочки с задних рядов общей фотографии, а сильной, смелой почти-женщины с горящими глазами.

Пришлось остановиться, чтоб не дать незнакомке убежать.

Она замерла, повторяя каждое моё движение. Я вгляделась.

Нет, конечно, я всё такая же. И внезапно немного другая.

В пижаме стало страшно тесно, словно бы кожа просилась дышать и ныла от любого прикосновения материи.

Я сняла футболку, затем шорты. Кожа всё ещё ныла, так что трусы тоже стянула и осталась сама перед собой абсолютно голой.

Голая я ссутулилась, смущенно скрестив руки на груди.

Если бы Маргарита так начинала своё путешествие на шабаш, вот было бы нелепо!

Выпрямилась, приосанилась, оглядела себя с ног до головы. Да, что-то определенно изменилось. Конечно, фигура всё такая же угловатая, и ей явно не хватает объема в груди и бедрах, но впервые с, кажется, самого детства мне стало на это абсолютно плевать. Как и не на тот оттенок волос, не на ту форму ног, слишком вытянутое лицо и так далее. Это всё исчезло.

Поняла: вот что изменилось!

Впервые я показалась себе по-настоящему красивой.

Моргнула. Ещё раз. И ещё.

Да, ничего не поменялось. Всё так же красивая Катя.

Осторожно подошла к зеркалу, поднесла к нему сначала ладонь, а затем прислонилась вся, чувствуя холод стекла. Прижалась щекой, стремясь обнять, стать единым с этим отражением, с лучшей версией себя.

Затем отступила. Надеюсь, я останусь с этим ощущением надолго. Желательно, навсегда.

***

Следующий день прошёл до безобразия обыденно: на скейте с новой работой я справлялась быстрее отведенного времени и позволяла себе в перерывах сидеть в тенистых двориках, читать книгу и пить холодный мятный чай, а затем ехать на новый заказ.

Начальство выделило мне старый телефон, больше напоминающий кирпич, чем современную технику, и он мерзко пиликал каждый раз, когда надо было выезжать на очередную точку.

Несколько раз позвонила Рие на рабочий номер, проверяя её самочувствие. Она, как всегда, держалась хорошо, принимая всё произошедшее с напускным равнодушием.