Город клинков

Панду резко поворачивает налево. До них доносятся звуки – кто-то скребет и измельчает камень.

– Вы беспокоитесь насчет божественной природы, мэм? Как и люди из министерства?

– Ну да. Немного беспокоюсь. Неужели такое дело можно приписать действию природных сил?

– Пожалуй, да. В детстве, – продолжает Панду, – я спускался в русло высохшей реки. Я исходил его вдоль и поперек, а потом однажды увидел, что один склон оврага осыпался, генерал. Осыпался – и открыл целые залежи кристаллов. Наверное, это был кварц. Я тогда не знал, что такое часто случается в природе. Я даже представить себе не мог, что на свете существуют такие штуки. Вы понимаете? Мне это казалось удивительным и прекрасным из-за недостатка знаний. Поэтому теперь, когда мы наткнулись на этот странный металл, я все думаю: а вдруг мы просто мало знаем?

– Возможно, вы правы, старший сержант, – отзывается Мулагеш. – Возможно.

– Представьте себе человека, который в первый раз в жизни видит магнит. Или кремень. Или молоко. Мы, сайпурцы, полагаем, что очень много знаем об окружающем мире, а на самом деле мы такие же неучи, как и все остальные…

По туннелю снова проносится ветерок.

Свет вокруг постепенно гаснет.

Температура падает. Смыкается темнота.

Мулагеш осторожно идет вперед, чувствуя, как сильно бьется сердце, разгоняя кровь в руках и ногах.

Да что здесь такое происходит?

Под ногами уже не твердый камень, а что-то мягкое.

Похоже на мокрую траву.

В туннель просачивается холодный белый свет.

Мулагеш щурится и видит: в этом свете кто-то или что-то есть. Что-то тонкое и высокое.

Деревья. Но это невозможно, такого просто не может быть. Тем не менее впереди она видит рощицу, воздух становится влажным, наплывает туман. За их спинами висит луна, заливая все холодным светом. Панду исчез.

Где-то впереди пищат и чирикают крапивницы и луговые групилы. До Мулагеш доносится мерное дыхание океана.

По мокрой траве медленно вышагивает олень – потрясающе красивый, жемчужного окраса, его бока блестят в лунном свете. Дыхание его вырывается облачками пара, ноги забрызганы темной грязью.

Из тени деревьев выступает молодой человек. Он весь перепачкан, белки глаз так и сверкают под маской грязи. И еще что-то поблескивает в его руке – кинжал, кинжал из бронзы.

Олень оборачивается к нему и выжидающе смотрит. Потом всхрапывает – одновременно любопытно и недоверчиво. Молодой человек протягивает ему свободную руку. Ладонь его перемазана чем-то – о, да это же мед…

Мулагеш знает, что сейчас произойдет. Точнее, припоминает, словно всегда знала: белый олень подойдет лизнуть меда с ладони, а человек подастся вперед и вонзит кинжал глубоко в оленью шею, а потом будет удерживать бьющееся в агонии, истекающее кровью тело у себя между ног и отвернется. И спустится к водам среди утесов, помазанный свежей дымящейся кровью, и тогда он встанет с ними лицом к лицу, встанет лицом к воинам в горделивых и царственных шлемах, внушающих ужас всему живому…

Откуда она это знает?

В голове возникает новая картинка: семеро адептов Вуртьи стоят в ряд, положив руки на эфесы больших мечей, а за ними высится огромный, похожий на лабиринт океанополис. Адепты изучают взглядом залитого кровью молодого человека. И он встанет на колени на гальку у их ног и склонит голову, ожидая их решения.

А перед глазами у нее пока только молодой человек, олень и деревья. И мягкий свет луны.

«Откуда я это знаю?»

Тьма рассеивается.

Над ней смигивает теплый желтый свет масляной лампы.

А Панду говорит:

– …представьте, как они поняли, что это яйца. Я им в детстве не доверял. И не хотел становиться одним из них.

Мулагеш вдруг понимает, что она по-прежнему идет по тоннелю. Что она вообще не останавливалась. Она смаргивает и смотрит вперед – там только туннели и масляные лампы – никаких деревьев и оленей.

– Но сейчас-то я ем яйца, мэм, – добавляет Панду. – Конечно, ем.

Мулагеш осматривает себя – вроде ничего не поменялось. И, похоже, Панду ничего не заметил. Может, это только игра воображения? Но нет, вряд ли – с воображением у нее не очень, а даже если это так, видение слишком глубоко врезалось в память. И ощущения, ощущения, это было совсем не во сне: мокрая трава, стекающая капелька меда, странный ландшафт – она видела, без сомнения, древний Вуртьястан. Такого не выдумать самому гениальному поэту…

Так что, проклятье, здесь происходит?

– Ну вот мы и пришли, – говорит Панду и указывает на что-то впереди них.

Там три сайпурских солдата вгрызаются в стену чем-то похожим на газоприводные дрели. Они снова и снова сверлят скалу, а та опадает порошком в металлический контейнер у их ног. А в нескольких ярдах за ними стоит тачка. Она думала увидеть вагонетку, как в угольных шахтах, но, похоже, добытчики тинадескита еще не успели обзавестись всем необходимым.

– Джентльмены. – Панду кивает всем троим. – Тинадескит, как мы выяснили, не залегает отдельными жилами. Он больше похож на порошок, мэм, на пыль в песчаных углублениях. Очень необычно для металла. Мы высверливаем трещины и каверны, как вы ранее видели, а дальше остается только отделить тинадескит от песка.