Город клинков

— Я уже слышала все ваши возражения. Ты, — говорит она Мулагеш, — не хочешь, чтобы я ехала, потому что ты мне не доверяешь. Тем не менее я лучше всех знаю побережье — просто потому, что бо́льшую часть жизни провела, изучая карты. И я уже там побывала. А ты, — обращается она к Сигруду, — не хочешь, чтобы я ехала, потому что считаешь: там опасно. И хочешь сделать все сам, потому что ты часто бывал в разных переделках, а самое главное, тебя хлебом не корми, дай поучаствовать в какой-нибудь дерзкой афере, лишь бы не сидеть здесь, вдохновляя тысячу дрейлингов трудиться день и ночь, дабы удержать на плаву экономику нашей страны. Так или иначе, я вижу, что люди воодушевились с твоим приездом, и я не допущу, чтобы они охладели к работе. Твое место — здесь, рядом с теми, кто трудится на благо нашей родины. По большому счету, — тут она скрипит зубами, выдавливая слова из какой-то гадкой части своей души, — твое присутствие важнее моего.

— А разве не ты курируешь все работы в гавани? — удивляется Мулагеш.

— В какой-то мере, да, — отвечает Сигню. — Но мы уже справились с главными препятствиями, а для остального у меня есть давно подготовленные планы. Я могу себе позволить отсутствовать пару дней — или меньше.

Сигруд качает головой:

— Мне это не нравится. Мне твой план не по душе, совсем.

Сигню закатывает глаза:

— Ты позабыл, наверное, но я жила не в самой цивилизованной части Вуртьястана. Я там выросла.

— И я не хочу, чтобы ты туда возвращалась!

— Если генерал права — а я, пусть и с трудом, готова допустить, что она, по крайней мере, верит в истинность того, что рассказала, — то все, ради чего я трудилась, сейчас в опасности, — увещевает его Сигню. — То, над чем я работала всю жизнь, может пойти прахом!

— Всю жизнь? — сердится Сигруд. — Ты думаешь, что каких-то пять лет — это вся твоя жизнь? Да это смехотворный срок, пять лет! Моргнуть не успеешь, а они прошли!

— Для меня это пять лет, — говорит Сигню, — а для страны — это миллиарды дрекелей, все наши прибыли за ближайшие десять лет! И все это сейчас висит на волоске!

— Вот! Тебя только деньги и интересуют! И давно ты стала такой?

— Деньги? — разъяряется Сигню. — Ты реально думаешь, что я тут ради денег? Нет, папочка, нет! Я хочу, чтобы таким, как вы, больше нечего здесь было делать!

Сигруд и Мулагеш переглядываются.

— В смысле? — удивляется Мулагеш.

— Такие, как вы, — заявляет Сигню, — такие, как вы, считают, что судьбы мира решаются в крепостях, за высокими стенами и рядами колючей проволоки! Так вот, это не так! Теперь судьбы мира решаются в бухгалтерии! Мы не желаем слушать топот сапог — мы хотим слышать стрекот пишущих машинок! Щелканье калькуляторов, подсчитывающих наши прибыли и дивиденды! Вот это — это поступь цивилизации: мы внедряем изобретения, которые меняют мир! Да какое там меняют, они диктуют миру свои условия, и мир им покоряется! Достаточно одного толчка — и все пойдет по накатанной, набирая скорость! Тинадеши прекрасно понимала это, она хотела изменить судьбы мира. И сейчас мы обязаны продолжить ее работу!

Сигруд качает головой:

— Я… я в тебе не сомневаюсь. Не сомневаюсь, что ты поступаешь правильно. Я тобой горжусь, Сигню.

— Тогда в чем дело?

— Я просто… я просто хочу, чтобы ты поняла: в жизни есть много чего, кроме работы. Кроме этих самых великих дел и великих планов…

Сигню медленно гасит сигарету в пепельнице.

— Ты неправильно меня понял.

— Я так не думаю.

— Ты вообще меня не знаешь. А мог бы узнать поближе. Если бы захотел.

— Если бы я только мог обрушить стены тюрьмы, я бы…

— Я знаю, что ты почти десять лет провел на Континенте! — кричит Сигню. — Я знаю, что тебя давно освободили, а ты… ты как привязанный бегал за Комайд, делал за нее всю грязную работу! Так что не надо! Ты мог в любой момент вернуться домой, мог, если бы только захотел! Ты мог бы приехать к нам в любой момент, но ты — ты не захотел. Ты просто бросил нас в этом… этом аду!

— Я не хотел, чтобы с вами что-нибудь случилось! А оно могло случиться из-за моей работы! Я… я слишком многое повидал в тюрьме… И я… я натворил дел, они натворили дел… Одним словом, вам без меня было лучше, чем со мной.

— Да-да-да! А потом Комайд сказала — вольно, беги, домашних повидай! — Сигню разражается горьким смехом. — А правда, папочка, такова, что ты храбрый, только когда у тебя нож в руке. А когда надо поддержать своих, ты как последний трус…

Она осекается — в гавани воют сирены, все громче и громче.

— Какого хрена там происходит? — вскидывается Мулагеш.

Сигню смотрит в окно.

— Тревога, — говорит она. — Что-то случилось! На нас напали!

* * *

Сигню, Сигруд и Мулагеш бегом спускаются на первый этаж штаб-квартиры. Навстречу им спешит зам по безопасности Сигню Лем.

— Вот вы где, — говорит он, задыхаясь. — У нас тут… у нас тут инцидент.

— Где? — встревоженно спрашивает Сигню. — Что случилось?

— Да тут, напротив. Напротив маяка. Нужно ли сообщить в крепость?

Сигню смотрит на Мулагеш, та кивает.

— Да, — приказывает Сигню. — Лучше подстраховаться, а то мало ли что. Теперь веди нас туда.

На ходу Лем рассказывает, что случилось: