Город клинков

Мулагеш спрыгивает с лошади, отмахиваясь от мух, и подходит ближе. Тела раскромсаны и разделаны, однако никаких ран нет: ни от холодного оружия, ни от пуль. У одного из сыновей глубокий разрез в области ребер — но это не смертельная рана… Ноги и руки она не изучает — даже ее на это не хватает. Однако поверхностный осмотр показывает: там тоже нет ничего подобного.

— Их отравили, возможно, они задохнулись или что-то в этом роде, — говорит она вслух. — Или их рубили, и от этого они и умерли.

— Им головы отрубили, — мрачно говорит Надар.

— Может, так оно и есть.

Мулагеш осматривает половину обрезанной шеи — срез уже заветрился и посерел.

— Чистый удар. Либо с одного удара отрубили, либо резали медленно. Так или иначе, это все непросто осуществить. Люди не стоят смирно, когда с ними такое делают. У мальчика какая-то инфекция на коже, что-то гадкое… Но я не уверена, что это как-то связано с убийством.

— Не могли бы вы… не могли бы вы отойти? — просит Надар. — Вас мухи облепили.

Мулагеш идет через тучу жужжащих насекомых.

— Панду сказал, жертв четверо.

— Что?

— Когда рапортовал. Сказал, что семья из четырех человек. Где четвертый?

Они объезжают дом и находят четвертое тело. Оно лежит лицом вниз среди клевера. Мужчина примерно сорока лет, но на теле — никаких следов насилия. Вообще никаких. Мулагеш снова спешивается, осматривает его с ног до головы, затем приседает на корточки, берется здоровой рукой и переворачивает тело на спину.

Застывшее белое лицо смотрит в небо. Бледная кожа трупа, жуки везде ползают — бр-р-р, вот один побежал изо рта в ворот рубашки, — но никаких порезов, ударов и прочего. На горле, правда, странная татуировка. Нет, не на горле, она идет вокруг шеи. Рисунок выполнен зелеными чернилами, что-то похожее на косичку.

— Я так понимаю, это отец семейства, — говорит Мулагеш.

— Видимо, да, — соглашается Надар.

Она также спешивается — правда, с крайней неохотой.

— А что это за татуировка?

— Татуировка? — Лицо Надар заволакивается черной тучей. — Твою мать…

— Что это?

— Это племенная татуировка. У всех племен есть такие. Человек проходит все испытания, приносит клятву верности племени, и они набивают ее — вот так, кольцом вокруг шеи. Это символизирует, что покинуть племя он может только…

— Только потеряв голову, — тихо говорит Мулагеш.

— Точно. Татуировки племен различаются цветом и узором. Эта — племени Орскова, из речных кланов. Это очень разозлит некоторых важных людей.

Мулагеш бросает взгляд на дом — задняя стена дымится, и вдруг все кажется до боли знакомым: горящая ферма, мокрая холодная трава, зудение мух, трупный запах…

Мулагеш встряхивается. Встает и обходит крепко сколоченный, не отличающийся изяществом дом. Задняя дверь выбита, словно туда на грузовике въехали. Удар развалил очаг, и начался пожар.

— Хорошо еще, что влажность высокая, — говорит она вслух. — Иначе не миновать нам лесного пожара. — Она оглядывается на Надар: — Вы ведь в курсе, что это такое, правда?

— В смысле? — удивляется Надар.

— Срезаны руки и ноги, тела распотрошены и насажены на колья.

Надар задумывается. Затем глаза ее удивленно распахиваются:

— Ох… во имя всех морей…

— Да-да. Именно так вуртьястанцы поступали с сайпурскими рабами, которые осмеливались поднять мятеж или сбегали. Разобрать на составные части — так они это называли. Чтобы показать: мы в их глазах не люди, а инструменты, а инструменты и механизмы легко разобрать. А потом они выставляли тела на всеобщее обозрение. Очень трудно сопротивляться, если из окна твоей спальни открывается вот такой вот вид. — Она качает головой. — Я читала о подобном, но… никогда не видела, чтобы кто-то в действительности пытался повторить это.

Надар и Мулагеш снова обходят дом, ведя лошадей в поводу.

— Как вы думаете, это нам такое послание оставили? — спрашивает Надар.

— Ваша территория, ваш задний двор, — пожимает плечами Мулагеш. — Это вы мне должны сказать.

— Я и говорю. Он из Орскова, а кланы бьются за их территорию. Может, это оскорбление, а может, предупреждение: предадите нас, и мы поступим с вами как с сайпурцами.

— Похоже на то. — Мулагеш сдувает муху с лица. — Переговоры пойдут к едреной матери, правильно я понимаю?

Надар стонет и закатывает глаза:

— Вот-вот. Бисвалу с Радой придется попотеть, чтобы эти проклятые племена перестали убивать друг друга — после такой-то мерзости.

— Рада?

— Рада Смолиск. Она здесь губернатор полиса.

— Рада Смо… — Мулагеш понимает, что имеет в виду Надар, и у нее буквально падает челюсть. — Это имя… Вы что, хотите сказать, что губернатор полиса — демонова континентка?

— О да, — кивает Надар. — Это все в рамках одной из программ министерства — типа надо вовлекать континентцев в управление. В отличие от других программ, кстати, с этой все хорошо. С Радой работать одно удовольствие. Она, конечно, фиялочка, зато доктор хороший. Носится по всему городу, людей лечит, даже иногда в форт приезжает, если кого ранят. Ее здесь любят.

— Я в жизни о таком не слыхала! Континентец — на должности губернатора полиса!

Надар хихикает: